Протоколы с претензией - [25]

  – Старик-Премьер буркнул тогда: “Ну и пусть колбасная. Бойцов мы из них сделаем здесь”, – напомнил Я. – И выставил на дороге в USA заградительный блок-пост.

  – Прав был Старик, – согласился Кнессет, вспомнив Старика, о выделении средств на содержание которого в доме для престарелых бурно спорила в это время Денежная Комиссия Большого Кнессета.

  – Как прав оказался во времена Большой Иллюзии, тоже буркнув с экрана телевизора: “Море – то же море, Соседи – те же Соседи”. Мы его тогда не любили за эти слова, – добавил Я.

  – Очень не любили, – подтвердила Баронесса.

  Кнессет Зеленого Дивана без всякой просьбы со стороны выделил некоторую сумму для Старика. По предложению Баронессы.

  – Мы отвлеклись, – говорит А., – а как же Германия, как же Холокост?

  – Германия – одно из самых неподходящих мест для евреев, – говорит Я.

  – Высадите евреев на Луне, и Луна станет для них неподходящим местом, – Б. произносит эту фразу без энтузиазма, чувствуя, что время ее прошло.

  Широкому кругу читателей, например, из Российской Империи, никогда не бывавших на Святой Земле и не встречавших там в изобилии своих бывших соотечественников, следует пояснить, что вновь прибывшие жители Еврейского Государства, особенно вскоре по приезде, бывают склонны бравировать антисемитизмом и умением пить водку (или виски, но об этом потом). Например, с большим удовольствием они употребляют слово “жид”. Это – часть бравады евреев новой формации на первом этапе их формирования. Потом это резкое слово понемногу исчезает из их лексикона, пополняющегося множеством приятных местных словечек, как-то: “балаган”, “бардак”, “халтура” и “кибенимат”, которые в иврите не имеют падежей и потому выглядят вполне натурализованными.

  А пока мы рассуждали на отвлеченные темы и знакомили нееврейского читателя с особенностями процесса, именуемого в Еврейском Государстве химическим термином “абсорбция”, означающим прикрепление и подмешивание с целью дальнейшего в нем растворения высыпанных в Государство новых ингредиентов, Я. стал серьезен.  

  – Никогда не забуду свой первый день памяти Холокоста здесь, – сказал он, – когда остановился вдруг поток машин на автостраде, люди вышли из них и стояли молча, а из сотен автомобильных приемников выли сирены. Я замер и осознал тогда, что только здесь это не еще одна прививка терпимости. И где еще позволят себе каприз не играть Вагнера потому, что его играли в концлагерях?

  – Постой, ты ведь, кажется, учился на Дону, в казачьей станице? – спрашивает А., выпускник Московского университета. – Что же, и там не было никакого антисемитизма? Казаки и евреи – это ведь хрестоматийная парадигма еврейской истории.

N++; О РЕКЕ ДОН И КАЗАЧЬИХ ДЕВАХ

  – А вот представьте себе, что и там я его не обнаружил, – продолжил Я. – О евреях они что-то не очень лестное слышали, но к конкретным субъектам прикладывать эти сведения не умели. Правда, я чувствовал там себя одиноко. Что-то вроде негра, случайно забредшего в женскую баню в Швеции. То есть первая инстинктивная реакция дам – прикрыться веничками, шайками. А потом – ничего, привыкают: не пялится, не пристает, ну и пусть... Я написал об этом маленькую сценку на языке Си. Чтобы ее понять, нужно знать, что язык Си строится из функций. Одна функция вызывает другие. Представьте, – еврей в казачьей станице городского типа (эта станица все же была городского типа, уточнил он определение А. места своей учебы). Идет трамвайчик. Вот он проходит поворот, дзинь-дзинь-дзинь, пш-ш-ш. На остановке открывается задняя дверь, и в нее входит кенгуру. Пишем сначала пять функций. Вот они:

ВзглядПервый()

{ 

  И в открывшуюся дверь;

  Странный проникает зверь;

};

ВзглядВторой()

{

  Глянь-ка, глянь-ка, я не вру;

  В двери входит кенгуру;

};

ВзглядТретий()

{

  Он на первый взгляд горбат;

  И немножечко пархат;

};

ВзглядЧетвертый()

{

  Ты посторонись немножко;

  Он тебе отдавит ножку;

};

ВзглядПятый()

{

  Мы привыкли к обстановке;

  А вначале ведь неловко:

     – вдруг он стукнет;

     – вдруг он пукнет;

};

  Теперь объявим функцию:

тип нашиюныегоды  ПроездВтрамвае (типа воспоминание);

Из нее вызовем написанные ранее функции:

ПроездВтрамвае (легкая грусть)

{

    ВзглядПервый();

    ВзглядВторой();    

    ВзглядТретий();

    ВзглядЧетвертый();

    ВзглядПятый();

    ВЕРНУТЬ грусть;

}

  Так мы получаем проезд трамваем от студенческой столовой до студенческого общежития, а читатель – начальные сведения о языке Си.

  – Расскажи нам еще о казачьих девах, о которых мы читали в великом Донском романе, – начинает очередной подкоп Б., – неужели за пять лет у тебя там не было ни одного романа, я прямо так и вижу этих роскошных Донских сирен, кровь с молоком.

  – Донские девы худы, консервативны и хороши собою, – несколько мрачно и коротко ответил Я. – Только под самый конец учебы в нашем общeжитии появилась одна неконсервативная особа, и ту мы дружно пытались пристроить замуж за одного лопуха-студента по кличке Экстремист.

  – Удалось?

  – Увернулся.

  – Так что, тебе так ни одна казачья дева и не приглянулась? – не унимается Б.

  “Вот стервец”, – думает Я., спиной чувствуя интерес Баронессы к своему возможному рассказу, а еще больше к его возможной тональности.