Протокол «Сигма» - [6]
У Бена появился щит, но при этом он потерял много драгоценного времени. В тот самый момент, когда он выбегал из магазина чемоданов, он увидел, как витрина на мгновение украсилась странным изящным узором, изображавшим паутину, а затем рассыпалась градом осколков. Кавано был близко, настолько близко, что Бен не осмелился оглядеться вокруг и попытаться разглядеть его. Вместо этого он устремился вперед, прямо в толпу покупателей, выходящих из “Франсати”, большого супермаркета, расположенного в конце крестообразной площади. Подняв над головой “дипломат”, Бен прыгнул вперед, споткнулся о чью-то ногу и с трудом восстановил равновесие, потратив на это еще несколько бесценных мгновений.
Взрыв в нескольких дюймах от его головы, звук удара свинцовой пули о стальной “дипломат”. Тот дернулся в его руках, частично из-за удара пули, частично из-за рефлекторного сокращения мускулов... Бен заметил выпуклость на стальной поверхности с его стороны, как будто от удара маленьким молоточком. Пуля пробила первый слой; ее энергии чуть-чуть не хватило на второй. Щит спас его, но рассчитывать на то, что такое случится еще раз, ни в коем случае не следовало.
Перед глазами Бена все расплывалось, но он знал это место — Халле Ландемузеум; здесь всегда кишели толпы народа.
Сейчас здесь тоже было очень много людей, и все они кричали, съеживались в страхе, бежали, сами не зная куда. По мере того, как стрельба, кровопролитие и ужас придвигались ближе, паника усиливалась.
Бен нырнул в обезумевшую толпу, и она поглотила его. Выстрелы вроде бы на мгновение прекратились. Он швырнул чемодан на пол: тот уже сделал свое дело, а теперь блестящий металл мог только помочь врагу найти его в толпе.
Неужели все кончилось? У Кавано вышли все патроны? Или он перезаряжает оружие?
Бен метнулся в одном направлении, затем в другом, разыскивая надпись “Ausgang”, которая обозначала бы выход из путаницы коридоров. Может быть, я оторвался от него, подумал он. Однако он не осмелился еще раз оглянуться. Никаких “назад”. Только вперед.
В боковом проходе, ведущем к супермаркету “Франшати”, он заметил вывеску в фальшиво-деревенском стиле — из темного дерева, с позолоченными буквами — “КАТЦЕРКЕЛЛЕР-БЬЕРНХАЛЛЕ”. Она висела над альковом, в глубине которого находился вход в пустой ресторан. На вывеске поменьше красовалась надпись: “GESCHLOSSEN”. Закрыто.
Скрываясь в толпе мчащихся в том же направлении обезумевших людей, Бен рванулся туда. Сквозь псевдосредневековую арку, над которой красовалась вывеска, он вбежал в просторный пустой зал. С потолка свешивались чугунные цепи, поддерживающие огромные деревянные люстры, стены украшали средневековые алебарды и гравюры, изображавшие сцены из жизни средневекового дворянства. Средневековый мотив продолжали и тяжелые круглые деревянные столы, в нарочито примитивной резьбе которых было запечатлено чье-то представление об оружии пятнадцатого века.
С правой стороны зала тянулась длинная стойка бара, и Бен поспешно нырнул за нее, громко хватая ртом воздух; все его отчаянные попытки сохранять тишину были безрезультатны. Его одежда промокла от пота. Сердце гулко стучало с невероятной быстротой, и он морщился от боли в груди.
Он постучал по ящику стойки и услышал гулкий звук. Все ясно — фанера и гипсокартон, в ногу со временем, конечно, но надеяться не на что — пулю это сооружение не остановит. Низко пригибаясь, он добрался до угла. За ним обнаружился выложенный камнем альков, где он решился остановиться и отдышаться. Бен прислонился спиной к колонне и внезапно треснулся головой о кованый железный фонарь, прикрепленный к каменной стенке. Он невольно застонал. Потом быстро, но внимательно осмотрел кронштейн, о который только что больно ударился затылком, и обнаружил, что всю конструкцию — тяжелую черную железную руку, изготовленную в том же стиле, в каком было выдержано все убранство ресторана, — можно снять с монтажной подпорки.
Железка со ржавым пронзительным скрипом сдвинулась с места. Бен стиснул ее обеими руками и поднял перед собой, готовый ударить.
Так он стоял и ждал, пытаясь волевым усилием успокоить сердцебиение. Ждать он умел. Он помнил все свои Дни благодарения, проведенные в Гринбриаре. Макс Хартман настаивал на том, чтобы его сыновья учились охотиться, и поэтому был приглашен Хэнк Макги, седой охотник из Уайт Сульфур Спрингс, который должен был научить их всему необходимому Трудной ли окажется эта охота? Бен прикидывал шансы и вспоминал: он отлично стрелял по тарелочкам и вполне мог гордиться координацией руки и глаза. Он похвастался этим умением перед Макги, но тот неожиданно рассердился. “Ты что, и впрямь считаешь, что весь смысл охоты в стрельбе? Нет — в ожидании”. И он сурово взглянул на своего ученика. Хэнк Макги был тогда абсолютно прав: труднее всего оказалось именно ждать, и именно этому Бен учился с наименьшим желанием.
Охотясь с Хэнком Макги, он часто караулил зверя.
Теперь же зверем был он сам.
Если, конечно... он... как-нибудь... не изменит этого положения.
