Противотанкист - [141]

Глава 8. В батальоне

Развернувшись, не разбирая дороги, я куда-то пошёл. Но ноги сами, почему-то привели меня в хозяйство Петровича. Увидев моё состояние, хитрый хохол, выложив на стол немудрёную закуску, плеснул мне чего-то в кружку.

— На-ка Микола, прими, это лекарство я сам на травках настаивал. — Когда я выпил ароматный и крепкий напиток, занюхав его по привычке горбушкой хлеба, меня немного отпустило. И комок, сжимавший мне горло, провалился куда-то в желудок.

— Стёпа, а сам?

— По утрам пьют только дегенераты, — ошарашил меня старшина знакомой фразой. — Так что я сам не буду, и тебе больше не налью, а если тебе нечего делать, то лучше мне помоги, чем дурью маяться, а то из-за этих ваших «парашютистов», сейчас половина личного состава боевой подготовкой занята, ни одного помощника не найти.

До обеда мы занимались тем, что считали и сортировали, перекладывая с места на место, бельё, портянки и остальное вещевое имущество батальона, после обеда впрочем тоже, ну а вечером всё-таки нажрались до степени поросячьего визга, точнее это я нажрался, а вот в каком состоянии ушёл Петрович, я естественно не в курсе. Я лежал на кровати, одетый, но без сапог, хорошо хоть не облёванный, и то хлеб. По здравому размышлению, мне надо было отсюда валить, не из хаты, а вообще из санбата. Рука со временем отойдёт и в батальоне, а тут я от тоски загнусь или сопьюсь. Тем более людей во взводе не хватает, и хоть его и вернули в свой батальон, но Иван пишет, что новое пополнение совсем дубовое, из бывших пастухов, так как для пополнения боевых частей подчищают тылы, а штаты дивизии сокращают Да уж, в последнем бою людей потеряли бездарно, взяли бы хотя бы одну сорокапятку, может и результат был бы другой, хотя вряд ли. Ладно, сегодня закончу все свои дела, а завтра пойду к местному руководству, а то вид у меня не презентабельный. Прошлёпав босыми ногами к ведру с водой, жадно пью и, обувшись, выхожу во двор.

На улице шёл дождь, а рота красноармейцев маршировала в сторону стрельбища. Так что по быстрому сделав все свои дела, накидываю плащ-палатку и топаю к старшине. После вчерашнего есть мне не хотелось, да и завтрак я проспал, но попить чайку и расспросить про вечерние посиделки, мне бы не помешало.

— Здоров був! Петрович. — Не нарушая всегдашнего ритуала, здороваюсь я.

— И тебе не хворать. Как здоровьишко-то? Голова не болит?

— Не дождётесь.

— Чай будешь?

— Не откажусь.

— Ну, пойдём, о делах твоих скорбных покалякаем. А за одно и чайком побалуемся. — Интересное начало, посмотрим, какое будет продолжение.

Но оказалось, что ничего страшного вчера не случилось, я просто тупо выпивал всё, что мне наливали (водку, спирт, самогон, чай, воду), и на все вопросы только кивал головой, сидя на кровати, где и уснул с открытыми глазами. Попив травяного чайку, сходили вместе со старшиной на стрельбище, где я пострелял из пистолета и револьвера, а вот из карабина — увы. Приложить винтовку к плечу и навести в сторону цели, я ещё мог, а вот плотно прижать и поймать цель на мушку, уже никак, так что стрелок из меня был ещё никакой. Но вот командовать артиллерийским расчётом мне было вполне по силам, да и выкопать окоп до пояса я бы смог, так что обузой ни для кого не буду. После обеда я сходил к старому еврею и забрал две «разгрузки», сделанных из трофейной плащ-палатки. К одной были пришиты карманы под магазины для СВТ, а также для гранат, а вот вторая была вообще без карманов, и какие подсумки к ней присобачить, зависело от наличия оружия. Похваставшись перед Петровичем обновкой и проверив удобно ли доставать боеприпасы, я пошёл паковать свои вещи, потому что твёрдо решил, если меня не отпустят, то сделать ноги самостоятельно. Вечером я нанёс визит хирургу — командиру госпитальной роты и попросил его похлопотать насчёт моей выписки, а потом забурились со старшиной в баню, так как по плану в подразделении был парко-хозяйственный день, и весь личный состав вымылся в течение дня. Ну а хитрый хохол оставил это удовольствие себе на вечер, чтобы после трудов праведных, попариться от души. Благо баня в деревне была практически в каждом дворе, вода в речке неподалёку, и хоть со временем никого особо не ограничивали, но всё равно, людей было не так уж и мало, да и постираться, надо было успеть, ну и служебных обязанностей никто не отменял. В общем, попарились мы от души, можно даже сказать до костей, у меня после всех этих мероприятий даже рука стала лучше шевелиться.

Утром я предстал перед врачебной комиссией, «скрипящий» от чистоты, в отглаженной форме и благоухающий одеколоном. Меня всё-таки выписали, правда, с ограничениями по службе, до полного выздоровления. Документы должны были подготовить только к завтрашнему дню, ну а на сегодня я был свободен как ветер. Посылку с трофеями нам передали, правда, перед самой выпиской моих «собутыльников», поэтому кореша, выбрав подарки своим подружайкам, практически всё движимое имущество оставили мне. Так что Ольга уехала в тыл не только со своим невеликим имуществом, а ещё и с полным вещмешком всяких дефицитных по нынешним временам, казалось бы простых вещей. Правда для этого пришлось произвести обмен трофейных товаров на отечественные, задействовав как Петровича, так и старого Лейбу, но в результате внакладе никто не остался. И если со старшиной мы меняли, мыло на мыло, и шило на шило, то старому еврею я втюхал всю ненужную мелочёвку, начиная от презервативов и заканчивая порошком от вшей, в общем всё, что попадалось в солдатских трофейных ранцах. А так как я цену особо не ломил, так как для меня это была халява, но для приличия поторговался, доставив радость хитрому «жиду», то и разошлись мы краями, довольные друг другом. Мишаня не поскупился, и кроме нашей заявки насчёт пистолетных патронов, видимо добавил кое-что ещё, да и Серёгины сослуживцы тоже в меру своей фантазии дополнили посылку так, что вещмешок чуть ли по швам не лопался, когда его нам привезли. Ну и Серёга с Фёдором, также почистили свои сидора, оставив всё лишнее, с собой увозили только домашнюю снедь, обмененную у местных жителей на трофеи.