Противостояние «Утомленным солнцем» - [2]
Таких сцен советский кинематограф не касался
Генерал Серпилин и капитан Синцов в фильме Александра Столпера «Живые и мертвые»
Это тоже было мне тогда непонятно: ведь в «Освобождении» Сталин в белом мундире с золотыми погонами был такой красивый, мудрый, спокойный. Он всегда принимал только правильные решения, а если по мелочи и ошибался, то так остроумно выходил из неловкого положения! Его, киношного Сталина, боялись и бесноватый Гитлер, и коварный Черчилль, и злобный Трумэн (Рузвельт Сталина не боялся, так как в «Освобождении» он был единственным положительным персонажем из стана союзников, хотя и выглядел немного слабоумным).
А потом был фильм «Живые и мертвые» (А. Столпера). Сегодня, конечно, мы понимаем, что он был во многом ходульный, натянутый, но там впервые мы увидели «горящие русские танки», отступающие и даже бегущие советские войска, узнали, что войну мы начали без самолетов, отступали до Москвы, генерал Серпилин в 1937 г. сидел в советском лагере, а капитан Сенцов, геройски вырвавшийся из окружения, тоже чуть не оказался под арестом.
Горечь плена…
Все это как-то не укладывалось в голове. Помню, нам дали задание выучить стихотворение К. Симонова «Сын артиллериста». Взял я старый сборник симоновских стихов и вместо заданного «Сына артиллериста» натолкнулся совсем на другое…
Меня так поразило это стихотворение, что я выучил его сразу наизусть и прочел в школе на уроке. Пожилая учительница литературы, слушая меня, вдруг заплакала. Она, фронтовичка-связистка и жена фронтовика-артиллериста, хорошо помнила это «кровавое солнце» 1941 года и не закрытые мертвые глаза».
Наши павшие как часовые
Чем больше мы взрослели, тем сильнее, ярче проявлялась другая правда о войне – как о безумно тяжелой, страшной, беспощадной нечеловеческой работе, выполняя которую погибли миллионы наших солдат и офицеров, десятки миллионов мирных жителей, оставленных советским высшим руководством под нацистским игом.
Чем больше эта другая правда о войне становилась известной, тем сильнее проявлялась фальшь официального кинематографа. Его целью было выполнить партийную установку: Великая Отечественная война была выиграна благодаря советскому строю и «руководящей и направляющей силе Коммунистической партии Советского Союза». За рамками этой установки оставались трагедии плена, штрафных батальонов, ужас отступления 1941-го и 1942 годов. За рамками оставался подвиг «маленького человека» – «капитана Тушина», на плечах которого и была вынесена эта беспримерная война. Апофеозом этого официального культа войны были слова Брежнева, ставшие эпиграфом к киноэпопее «Неизвестная война»:
«Для советского народа – это была Великая Отечественная война. Он вел ее во имя свободы и независимости своей социалистической Родины, во имя избавления Европы, да и всего мира от фашистского порабощения. Двадцать миллионов жизней советских людей унесла эта война. Наш народ не забудет ее никогда».
Первый секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев (второй справа) среди участников встречи ветеранов Великой Отечественной войны
За мертвыми фразами об общем героизме оставалась непонятой причина, по которой в первый раз в русской истории сотни тысяч человек перешли на сторону врага. Не было показано трагедии выбора вчерашнего расказаченного, раскулаченного, репрессированного. Когда вполне понятное желание отомстить советской власти столкнулось с чувством долга спасать Родину. Подавляющее большинство этих людей выбрало последнее и зачастую воевало лучше, чем коммунистические ударные батальоны.
Может быть, именно в том, что народ русский в 1941 году не поддался искушению отомстить советской власти за все ее преступления, а пошел защищать Родину, понимая, что ленины и сталины приходят и уходят, а она, Матушка-Россия, одна на все времена. Может быть, именно в этом и заключался самый главный народный подвиг.
Кстати, сам Сталин это хорошо понимал, когда сказал американскому послу А. Гарриману:
«Вы думаете, они сражаются за нас? Нет, за свою Матушку-Россию».
Но для советского официального кинематографа, впрочем, как и для советской официальной истории, вообще не существовало феномена русского патриотизма. А ведь именно за него, как за спасательный круг, ухватился в 1941 году Сталин, враз забывший, что еще за два года до войны он называл историю России «историей ее битья». Теперь вождю понадобились «образы наших великих предков», среди которых были святые Русской церкви и царские генерал-фельдмаршалы.
Сцена из фильма Григория Чухрая «Баллада о солдате»
Сцена из фильма Андрея Смирнова «Белорусский вокзал»
Но все-таки в те годы правда о войне пробивала себе дорогу. Ведь она была одинаковой святыней для всех фронтовиков, независимо от того, кем они стали в послевоенное время. Помню, когда Брежнев превратился уже в развалину и стал героем многочисленных анекдотов, пожилые люди сочувственно говорили: «А все-таки он прошел войну
