Против выборов - [11]

Виновата выборно-представительная демократия: новый диагноз

За последние годы предлагалось много решений для усиления представительной демократии и возвращения ей прежнего блеска. В основном они принимают форму новых правил игры. Например, по отношению к людям, занимающим должность в политике: запретить им совмещать свою общественную работу с бизнесом и потребовать обязательного декларирования доходов и собственности. Вводятся новые правила и для партий: от них требуют финансовой прозрачности, соблюдения более строгих условий субсидирования, открытости архивов. И наконец, предлагают новые правила проведения выборов: местные, региональные и европейские выборы должны проходить в один день, чтобы затем настал период покоя; необходимо заново определить избирательные округа, создать новые системы подсчета, новые принципы определения тех, кто имеет право голоса. Не стоит ли отдать родителям голоса их несовершеннолетних детей, чтобы они могли выражать свои долгосрочные предпочтения? Или разрешить голосовать за несколько партий одновременно, чтобы справиться с партократией? Не стоит ли наравне с голосованием за определенных людей на регулярной основе организовывать референдумы, голосование за идеи?

Эти предложения полезны и даже необходимы, но даже полное их осуществление не поможет решить проблему, потому что синдром демократической усталости вызывается не представительной демократией как таковой, а ее специфической разновидностью – выборно-представительной демократией, демократией, осуществляющей народное представительство посредством выборов. Эта мысль требует пояснения.

Слова «выборы» и «демократия» почти для всех стали синонимами. Мы впитали идею о том, что единственный способ достичь демократии – использовать избирательные урны. Ведь во «Всеобщей декларации прав человека» 1948 года так и написано: «Воля народа должна быть основой для власти правительства; эта воля должна находить себе выражение в периодических и нефальсифицированных выборах, которые должны проводиться при всеобщем и равном избирательном праве путем тайного голосования или же посредством других равнозначных форм, обеспечивающих свободу голосования». Словосочетание «находить себе выражение» предельно точно описывает симптоматику нашего видения. Говоришь «демократия» – имеешь в виду «выборы». Но разве не странно, что такой универсальный документ – самый универсальный правовой документ за всю историю человечества – настолько жестко определяет, каким образом должна выражаться народная воля? Не удивительно ли, что такой краткий текст об основных правах человека (на все про все меньше двух тысяч слов) подробно останавливается на практическом осуществлении одного из них, как если бы в законы о здравоохранении сразу были бы включены кулинарные рецепты? Такое ощущение, что составители текста 1948 года одним из основных прав человека считали сам метод. Как будто процедура получила сакральный статус сама по себе.

В этом и заключается основная причина синдрома демократической усталости: мы все превратились в электоральных фундаменталистов. Мы презираем тех, кого выбираем, но поклоняемся выборам. Электоральный фундаментализм – это несгибаемая вера в то, что демократия немыслима без выборов, что выборы являются необходимым, как говорится, богом данным условием существования демократии. Электоральные фундаменталисты отказываются видеть в выборах способ участия в демократии, считая их самоцелью, священным принципом, к которому неприменимы человеческие мерки.

Эта слепая вера в избирательные урны как единственный оплот народного суверенитета заметнее всего в международной дипломатии{48}. Когда западные страны-доноры надеются на то, что такие истощенные конфликтами государства, как Конго, Ирак, Афганистан или Восточный Тимор, встанут на путь демократии, то имеют в виду, что там должны проходить выборы, желательно по западному образцу: с кабинками для голосования, избирательными бюллетенями и урнами, с партиями, предвыборными кампаниями и коалициями, с избирательными комиссиями, списками кандидатов и сургучом для печатей. Короче, совсем как у нас, но только у них. Тогда мы этим странам будем давать деньги. У местных демократических и протодемократических институтов (совет деревни, традиционное посредничество в конфликтных ситуациях, суд по древнему обычаю) нет ни единого шанса: хоть их мирный коллективный метод совещания и решения конфликтов очень ценен, денежный кран будет перекрыт, как только они отойдут от нашего проверенного рецепта, – точно так же, как народной медицине лучше убраться подальше при появлении медицины западной.

Судя по рекомендациям западных доноров, может показаться, что демократия – некий продукт на экспорт: готово к употреблению, в удобной упаковке, можно пересылать по почте. Демократия становится сборной моделью из «Икеи» под названием «свободные и честные выборы», которую получатель легко соберет на месте, пользуясь при необходимости прилагаемой инструкцией.

А если собранная мебель будет криво стоять? Или на ней будет неудобно сидеть? Или она будет разваливаться? Что ж, тогда виноват не далекий производитель, а местный потребитель.