Против течения. Десять лет в КГБ - [41]

Я позвонил ему, представился как корреспондент „Нового времени”, сказал, что восхищен его бюллетенем и попросил о встрече, дабы получить ответ на ряд довольно путаных проблем, освещавшихся в нем. Несколько дней спустя мы встретились за ленчем. Он произвел на меня положительное впечатление. Ему было лет пятьдесят с небольшим, тонкие черты лица. Прежде чем подойти ко мне, он очень внимательно изучил всех, сидевших в кафетерии пресс-клуба, причем сделал это так незаметно, словно был опытным офицером разведки. Это говорило о том, что он крайне осторожный человек.

Наши следующие встречи были столь дружелюбны, что я быстро пришел к выводу, что Васин не просто созрел для вербовки — он, словно перезревший плод, был готов упасть с дерева прямо в наши руки. Между тем КГБ, как обычно, собирал о нем всякие сведения. И вскоре стало известно, что ряд других советских агентов получают через него различную информацию и считают эту информацию надежной, а его мнения весомыми. Где-то во время четвертой или пятой встречи, когда я начал осторожно вести дело к вербовке, он практически опередил меня, предложив сотрудничество. Вербовка произошла так стремительно, что мой приятель в резидентуре, передавший мне задание по обработке Васина, даже посоветовал не спешить с рапортом об успехе.

„В Москве никогда не поверят, что это могло произойти так быстро, — пояснил он. — Они решат, что ты начал вербовать слишком поспешно, не соблюдая должных мер предосторожности — возможно, даже слишком безрассудно, что ставит под сомнение вопрос о доверии твоему агенту. Не спеши. Потяни малость с этим делом”.

Как мне позже стало известно, Васин был ветераном японской компартии. Так что ничего удивительного, что он с такой готовностью согласился работать на нас. Он был активистом компартии с начала 50-х годов, пока не был исключен из нее за несогласие с ее внешнеполитической линией. И несмотря на это, он по-прежнему оставался в душе коммунистом.

Васин стал поставлять мне интересную информацию о внешнеполитических проблемах японского правительства, о КНР и других важных политических проблемах. Порой он не ждал, пока ему поручат что-то разузнать, а проявлял в поисках разведывательной информации инициативу. Как я и полагал с самого начала, он не нуждался в подробных инструкциях относительно различных мер предосторожности, необходимых при встречах со мной. Основные навыки секретной работы он усвоил еще в те времена, в 50-х годах, когда японская компартия была под запретом, и ничего с тех пор не забыл.

С самого начала Васин без колебаний принял плату за свою службу, хотя сперва суммы были и незначительны. Каким бы ни было мое задание, он его никогда не подвергал сомнению. У меня сложилось впечатление, что ему нравилось водить за нос окружающих, и он находил в этой игре большое удовольствие. Агентом влияния он был превосходным и активно помогал мне распускать всякие сенсационные, но в то же время вполне правдоподобные слухи, полезные Москве.

Ценность его услуг была признана моим начальством. Если бы я не попросил убежища в США, уверен, что Советы до сих пор активнейшим образом использовали бы Васина — и не только для сбора информации, но и в операциях „влияния”, введения в заблуждение и распространения дезинформации.

Я был офицером разведки, чья работа состояла в том, чтобы изыскивать подходящих людей и вербовать их для агентурной работы на другую страну. Меня часто спрашивают. велик ли риск такой работы. И да и нет. Я не шатался по Токио с огнестрельным оружием и со всякими хитроумными штуками из арсенала Джеймса Бонда. Конечно меня обучили тому, как пользоваться оружием, но подлинным моим оружием были осторожность и здравый смысл. Главная цель состояла в том, чтобы действовать и не быть пойманным.

Следующая аналогия может объяснить специфику моей работы. Когда я кого-то склонял к сотрудничеству с КГБ, я был охотником, но, когда я преуспевал в этом и завербованный начинал работать против своей страны, я сам превращался в объект для охоты. Японская контрразведка, может быть, и слаба, но она все же существует. Встречаясь с кем-либо из своих агентов, я всегда имел наготове какое-то правдоподобное объяснение этим встречам. Если он журналист (как это было зачастую), то на случай интереса к нам японских властей, у меня была готова легенда: он, мол, пытался выудить у меня какую-нибудь информацию о СССР или что он брал у меня интервью. По так или иначе, как только я завлекал в свои сети кого-нибудь, возникала опасность самому оказаться в сетях. Да, опасность часто подстерегала меня, но редко это была опасность, угрожающая моей жизни.

С другой стороны, кое-какие из эпизодов моего шпионского прошлого представляются мне сегодня в комическом свете. Впрочем, тогда они виделись совершенно иначе. Я помню случай, когда мне надо было встретиться с одним их моих агентов. Я вышел из дому ранним утром и, как обычно, несколько часов петлял на машине по узким улочкам, чтобы убедиться, что никто не висит у меня на хвосте. Потом, запарковав машину в неприметном месте, я взял такси, доехал до большой площади и смешался с толпой озабоченно спешащих по своим делам японцев. Оттуда на метро я добрался до места встречи. Все было в порядке, и я был уверен, что за мной не следят. Как вдруг я обратил внимание, что несколько пассажиров как-то странно посматривают на меня. Это было крайне необычно: японцы не любопытны, и иностранец в Токио — вовсе не редкость.