Против справедливости - [5]
Больше тетя Лиза ни о чем не спрашивает. Онемела, как дядя Захар. Да и он глаза отводит.
Еще исцелится Захария. И к дежурствам вернется при жертвеннике, где его покамест подменяли. Хотя младенца, рожденного Лисаветой, своими устами наречь не сумел, письменно подтвердил: да, пусть будет Иоанном, раз жене хочется. Все удивились: что за имя для ребенка? Не было у них в роду Иоаннов. Почему она не пожелала назвать сына по отцу – Захарией, как они и собирались? [7]
Вскоре Мэрим уже будет раздумчиво обхватывать живот, воззрившись на небеса исполненным благодати взглядом.
Мэрим ушла чуть свет, никто ее не удерживал. Переступая порог, погладила косяк. По нему была вырезана надпись, часто встречающаяся на дверных косяках в Иудее:
Она уже знала, что лоно ее благословляемо плодом. В первую же ночь в Кфар Яте на нее снизошел Святой Дух. Была кромешная тьма. Помня со слов тети Лизы о наставлениях Ангела, она приготовилась перенять чужой опыт, но Святой Дух этого не поощрил.
Когда Мэрим шла по Галилее обратно, то земля, три месяца назад еще цветущая, была уже желтой, выгоревшей. Созрели посевы, отяжелели грозди винограда на почерневшей подсохшей лозе – не за горами праздник урожая.
4
Он стал «мотать уроки». Может, учителям так спокойней, но Мэрим себе места не находит. А у него на все один ответ: «Женщина, доверься Отцу и не испытывай судьбу своими страхами». – «А меня пытать – это пожалуйста!» – кричала она – не ему, в сердце своем, которому не прикажешь, в котором можно все, даже прелюбодействовать. Кто не прелюбодействовал в сердце своем – лишь те, чья стойкость не подвергалась испытаниям. Чего стоят стены, не знавшие нашествий?
«Мати, – спрашивал он, когда еще не огрубел душою, – скажи, ответь: если б не боголюбие реб Ёсла, тебя бы тоже раздавили камнями, как ту жену у подножья Маахпелы? Опиши еще раз, как было с ней и как ты вообразила себе, что она – это ты. Я тоже себе это воображу, чтоб…» – и не договорил.
Как не дрожать за него, когда фантазия не имеет границ. Видишь добренькое, а тень с клыками.
Песах провели в Иерусалиме. Со всей Галилеи на праздники шли в Иерусалим: из мятежного Сепфориса, чьи слезки отлились Квинтилию Вару в Тевтобургском лесу, из рыбачьего Капернаума, из Ноцерета. Шли тивериадцы, обживавшие свои новостройки – новый город в честь нового Кесаря, чье расположение тетрарх стремился снискать. Подданные Ирода Антипы морщились: трусливое ничтожество. Отец-изверг хоть себя увековечивал, а этот кого – Тиберия?
Ирод Великий, Царь Иудейский, любил повторять: пусть ненавидят, лишь бы не презирали. А его сына презирали – и оттого ненавидели. Нельзя безнаказанно презирать своего господина («травить анекдоты»): не замечаешь, как начинаешь презирать себя.
Все на Пасху! Когда идешь в общем порыве, сбиться с пути невозможно. Идешь куда все. И «вот уж в степи голубой, город встает золотой» – хоть и не голубая и не степь, песнь эту любили. Яшуа тоже – пел вместе со всеми, жадно вглядываясь в даль. С каждым куплетом пение становилось самозабвенней: «Много в том городе жен, золотом весь он мощен». Разрешалось все взрывом восторга, с расстановкою, оседая: «Ско-о-ро в нем ся-адешь ца-рем».
Яшка, поющий о женах, как люб он ей был в этот миг! Мэрим вела осла, реб Ёсл сидел боком, сгорбленный, опоясав чресла куском овчины поверх шерстяного плаща.
Ребята приставали то к одной, то к другой группе паломников – интересно же, о чем говорят. О чем бы ни говорили, нет-нет да и припомнят, что раньше шли через Шхем. Больше не пойдешь через Самарию, как при Ироде.
Разговор сразу сбивался на политику. Четвертовластника называли не иначе как Четверть Ирода.
– Да бес с ним. По-любому лучше Ирода Великого. Вот по ком не соскучились.
– Иродиан в Галилее найти трудней, чем наловить рыбы в Мертвом море. Это Иудея соскучилась.
– И чем этот едомит им приглянулся? Что́ Иродово нечестие, что́ римские орлы.
– А четырнадцать тысяч вифлеемских младенцев? Да Ирод в сто раз хуже.
– А послушать, так у нас было великое царство, повсюду шло строительство, казны не жалели.
– Казны… сына родного не пожалел!
– Это в правилах всех великих царей. Давид что, пожалел? Кто, снявши голову, плакал по волосам: «Авесаломе, Авесаломе…»[9].
– Ну, положим, Ирод по Антипатру не плакал.
– Сказал же Кесарь: лучше быть свиньей Ирода, чем его сыном.
– По крайней мере, безопасней – сыновья-то кошерные.
– Что ни говори, а Кесарь Ирода уважал. Иудея перешла под римский мандат только после его смерти.
– А помер-то как: заживо лопнул.
– Маленькие ироды тогда перегрызлись, вот и остались с носом.
Две излюбленные темы: от какой болезни умер Ирод и как Четверть Ирода отбил у брата жену, которая была дочерью их сестры. Все понимают, почему Иродиада ушла от Филиппа Ирода к Ироду Антипе:
– Надеется стать Царицей Иудейской.
– А пока что у нее подрастает дочь, с которой отчим играет в доктора.
Мэрим поминутно спохватывается: где Яшуа? И успокаивается, увидя его. Что он там слушает?
– …В бешеном отчаянии, вероятно, чтобы одну сильную боль отвлечь другою, приказал казнить своего старшего сына. На одре своего нестерпимого недуга, распухнув от болезни и сжигаемый жаждой, покрытый язвами на теле и внутренно палимый медленным огнем, пожираемый заживо могильным тленом, точимый червями, жалкий старик лежал в диком неистовстве, ожидая последнего часа.
В новую книгу Леонида Гиршовича вошли повести, написанные в разные годы. Следуя за прихотливым пером автора, мы оказываемся то в суровой и фантасмагорической советской реальности образца семидесятых годов, то в Израиле среди выехавших из СССР эмигрантов, то в Испании вместе с ополченцами, превращенными в мнимых слепцов, а то в Париже, на Эйфелевой башне, с которой палестинские террористы, прикинувшиеся еврейскими ортодоксами, сбрасывают советских туристок, приехавших из забытого Богом промышленного городка… Гиршович не дает ответа на сложные вопросы, он лишь ставит вопросы перед читателями — в надежде, что каждый найдет свой собственный ответ.Леонид Гиршович (р.
Герой романа «Обмененные головы» скрипач Иосиф Готлиб, попав в Германию, неожиданно для себя обнаруживает, что его дед, известный скрипач-виртуоз, не был расстрелян во время оккупации в Харькове, как считали его родные и близкие, а чудом выжил. Заинтригованный, Иосиф расследует эту историю.Леонид Гиршович (р. 1948) – музыкант и писатель, живет в Германии.
Жанр путевых заметок – своего рода оптический тест. В описании разных людей одно и то же событие, место, город, страна нередко лишены общих примет. Угол зрения своей неповторимостью подобен отпечаткам пальцев или подвижной диафрагме глаза: позволяет безошибочно идентифицировать личность. «Мозаика малых дел» – дневник, который автор вел с 27 февраля по 23 апреля 2015 года, находясь в Париже, Петербурге, Москве. И увиденное им могло быть увидено только им – будь то памятник Иосифу Бродскому на бульваре Сен-Жермен, цветочный снегопад на Москворецком мосту или отличие московского таджика с метлой от питерского.
ХХ век – арена цирка. Идущие на смерть приветствуют тебя! Московский бомонд между праздником жизни и ночными арестами. Идеологи пролеткульта в провинциальной Казани – там еще живы воспоминания о приезде Троцкого. Русский Берлин: новый 1933 год встречают по старому стилю под пение студенческих песен своей молодости. «Театро Колон» в Буэнос-Айресе готовится к премьере «Тристана и Изольды» Рихарда Вагнера – среди исполнителей те, кому в Германии больше нет места. Бой с сирийцами на Голанских высотах. Солдат-скрипач отказывается сдаваться, потому что «немцам и арабам в плен не сдаются».
«Суббота навсегда» — веселая книга. Ее ужасы не выходят за рамки жанра «bloody theatre». А восторг жизни — жизни, обрученной мировой культуре, предстает истиной в той последней инстанции, «имя которой Имя»…Еще трудно определить место этой книги в будущей литературной иерархии. Роман словно рожден из себя самого, в русской литературе ему, пожалуй, нет аналогов — тем больше оснований прочить его на первые роли. Во всяком случае, внимание критики и читательский успех «Субботе навсегда» предсказать нетрудно.
1917 год. Палестина в составе Оттоманской империи охвачена пламенем Мировой войны. Турецкой полицией перехвачен почтовый голубь с донесением в каирскую штаб-квартиру генерала Алленби. Начинаются поиски британских агентов. Во главе разветвленной шпионской организации стоит Сарра Аронсон, «еврейская Мата Хари». Она считает себя реинкарнацией Сарры из Жолкева, жены Саббатая Цви, жившего в XVII веке каббалиста и мистика, который назвался Царем Иудейским и пообещал силою Тайного Имени низложить султана. В основу романа положены реальные исторические события.
Автобиографичные романы бывают разными. Порой – это воспоминания, воспроизведенные со скрупулезной точностью историка. Порой – мечтательные мемуары о душевных волнениях и перипетиях судьбы. А иногда – это настроение, которое ловишь в каждой строчке, отвлекаясь на форму, обтекая восприятием содержание. К третьей категории можно отнести «Верхом на звезде» Павла Антипова. На поверхности – рассказ о друзьях, чья молодость выпала на 2000-е годы. Они растут, шалят, ссорятся и мирятся, любят и чувствуют. Но это лишь оболочка смысла.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
УДК 82-1/9 (31)ББК 84С11С 78Художник Леонид ЛюскинСтахов Дмитрий ЯковлевичСон в начале века : Роман, рассказы /Дмитрий Стахов. — «Олита», 2004. — 320 с.Рассказы и роман «История страданий бедолаги, или Семь путешествий Половинкина» (номинировался на премию «Русский бестселлер» в 2001 году), составляющие книгу «Сон в начале века», наполнены безудержным, безалаберным, сумасшедшим весельем. Весельем на фоне нарастающего абсурда, безумных сюжетных поворотов. Блестящий язык автора, обращение к фольклору — позволяют объемно изобразить сегодняшнюю жизнь...ISBN 5-98040-035-4© ЗАО «Олита»© Д.
Элис давно хотела поработать на концертной площадке, и сразу после окончания школы она решает осуществить свою мечту. Судьба это или случайность, но за кулисами она становится невольным свидетелем ссоры между лидером ее любимой K-pop группы и их менеджером, которые бурно обсуждают шумиху вокруг личной жизни артиста. Разъяренный менеджер замечает девушку, и у него сразу же возникает идея, как успокоить фанатов и журналистов: нужно лишь разыграть любовь между Элис и айдолом миллионов. Но примет ли она это провокационное предложение, способное изменить ее жизнь? Догадаются ли все вокруг, что история невероятной любви – это виртуозная игра?
Очень просты эти понятия — честность, порядочность, доброта. Но далеко не проста и не пряма дорога к ним. Сереже Тимофееву, герою повести Л. Николаева, придется преодолеть немало ошибок, заблуждений, срывов, прежде чем честность, и порядочность, и доброта станут чертами его характера. В повести воссоздаются точная, увиденная глазами московского мальчишки атмосфера, быт послевоенной столицы.
Действие повести происходит в период 2-й гражданской войны в Китае 1927-1936 гг. и нашествия японцев.