Протер - [25]

– Что случилось? – обеспокоенно спросил доктор.

– Он находится снова в состоянии, близком к коме.

– Да, я вижу в его крови, печени, мозгу и легких большое количество транзобарбетала, – подтвердил доктор.

Духи могли не только совершать полеты, трансформацию тел, но и видеть суть предметов.

– Кто это мог сделать? – спросил господин Останцони. Он был в свое время, как мы уже знаем, постоянным клиентом психиатрических клиник и знал, что это может значить для больного. Он принюхался, причем его золотистые волосы на руках ощетинились.

– Чую! – произнес он злобным голосом.

– Не забывай, дорогой, что ты светлый ангел!

– Не забуду, мой ангел! – прошептал Останцони, но в голосе у него не было ничего ангельского.

– Доктор Крыпский – это имя вам что-нибудь говорит? – обратился он к черному ангелу.

– Более чем! – ответил доктор. – Был у меня такой студент, тупица и лодырь. Навещу-ка я его! – произнес доктор зловещим голосом.

– Стоять! – приказала госпожа Останцони. – А то вы его убьете. Вам это хоть и разрешено, но все-таки незачем омрачать душу лишним. Пройдусь-ка я, поразомнусь чуть-чуть. Доктор Крыпский сидел в полудреме после тяжелого рабочего дня. Он постарался сегодня на славу: поставил пять неправильных диагнозов и прописал десять неправильных медикаментов. Особенно он был доволен постановкой диагноза у этого сумашедшего, господина Фильмана.

«И берутся же на свете откуда-то такие уроды!» – думал врач, посматривая на фотографию своего учителя и кумира и как бы приглашая того поддержать высказанную им мысль. Дверь тихонько отворилась, и в кабинет легкой тенью скользнула госпожа Останцони. Она любила пошалить, и костюм Евы был ей как нельзя к лицу.

– Вы из какой палаты? – спросил ее ошарашенный доктор.

– Я не из палаты!

– А откуда вы вообще? – Доктор почувствовал во рту необычную сухость.

– Я ниоткуда вообще, – пропела г. Останцони. – Я с того света в частности. И она, облизывая губы и нежно проводя рукой по мгновенно набухшим соскам, походкой заправской стервы стала приближаться к доктору. И тут появился еще один посетитель. Он был одет, как индеец.

– Прием закончен, – только и смог выдавить из себя испуганный таким поворотом дела доктор.

– Нет, не закончен! – Это уже произнес черный ангел зловещим голосом, причем выглядел он, как профессор Фейнденберг на своих похоронах, то есть бледно, изящно и торжественно.

– Профессор?! – удивленно-растерянно прошептал врач голосом приговоренного к смертной казни. – Вы же умерли!!

– Умер, – подтвердил профессор. – И даже хуже того, повесился! Вот, видите след от веревки?

– Это я ему ее дал, – пояснил человек в шаманских одеждах.

– Да как вы смеете так работать! – закричал доктор. – Вы не врач, вы тихопомешанный! Сколько вы уже совершили серьезных врачебных ошибок! Но сегодня будет восстановлена справедливость.

– Только не убивайте! – взмолился Крыпский.

- Нет! Мы сделаем хуже! – пообещал кумир врача.

– Хуже?! – изумился Крыпский. – А давайте, дорогой господин Останцони, сделайте с ним то, что вы сделали со мной.

– Но у меня нет при себе веревки!

– А она нам и не нужна! – произнес доктор страшным загробным голосом. – Мы его задушим руками, втроем. При этом словах глаза врача-психиатра стали вылезать из орбит. Он уже живо представил, как эта сумашедшая троица набросится на него, а эта ведьма обязательно откусит ему нос.

– Ах, вы вот о чем! – сообразил вдруг г. Останцони-светлый ангел. – Это, пожалуй, даже интересно.

– Но ведь у вас нет чудодейственного зеркала! – вспомнил вдруг доктор-черный ангел.

– Ах, есть, дорогой черный ангел. Маленькое, переносное, очень удобное.

- А ну, смотри сюда! – приказал черный ангел трясущемуся врачу, предварительно вырвав зеркало из рук светлого ангела. И тут произошла метаморфоза.

В комнате появился еще один действующий персонаж и без того уже порядком драматической сцены.

– Всем приветик! А вот и ты, светило долбаный! – обратился он к своему двойнику.

– Ты только умешь себя так называть, пока никто не слышит, слизняк! Подумаешь, неправильные диагнозы! И он подошел к опешившему врачу, тихо вытащил у того портмоне, ключи от квартиры, стетоскоп, да так умело, что никто ничего и не заметил. И произнес злорадно: – Мое время настало! Он вышел вихлявой походкой человека, готового на все, и нагло ущипнул круглую, крепкую, откляченную попку дежурной медсестры. Та взвизгнула и, уставившись на лжедоктора, вскричала: – Что вы делаете?!

– Будешь орать, сука, – спокойно ответил на это новоиспеченный врач, – я тебя вообще в рот использую! Так что сиди тихо, а вернее, вставай, пойдем сделаем обходик, повеселимся, а потом прокатимся в казино, сорвем пару банчишек, а потом, может, ты сама захочешь того, чего только что так испугалась. Опешившая медсестра встала и покорно пошла за своим шефом. – Вот всегда бы так, а то «доктор ни то ни се!», а доктор – он и то и се, и только все свои прекрасные качества скрывал до поры до времени.

Палаты стали просыпаться, разбуженные командным голосом больничного эскулапа, и только в страшном сне можно себе представить, чем все это для многих закончилось: слезами и оскорблениями, срочной выпиской в ночь. И это было наименьшее зло. Поговаривают, что произошло также до десяти изнасилований, и именно бандит доктор был этому виной. А также поговаривают, что дежурную медсестру теперь от доктора не оторвать, а в ту ночь, уже под утро, они сорвали пару неплохих банков, набили рожи изумленным дорожным полицейским, случайно их остановившим, когда они ехали уже домой с приличной суммой денег, и якобы чуть позже они оба вместе отвалили на Канары. А теперь они собираются разбомбить Монте-Карло, благо находятся от него недалеко, и молва утверждает, что это у них обязательно получится, потому что такой прекрасной преступной пары старожилы не помнят с тридцатых годов. Но это, наверное, все слухи, ибо наверняка они провернули гораздо больше, просто про это еще никто ничего не знает. Но можно быть спокойным: еще узнают!