Просветленные не ходят на работу - [2]
Съев тарелку том-яма в кафешке на набережной, я поскрипел мозгами и вспомнил, что брат Пон вроде упоминал храм, при котором его можно найти… Точно, ват Тхам Пу! И я зашагал в сторону автостанции, вокруг которой гнездятся тук-тукеры, местные таксисты, что должны знать в окрестностях каждый дом.
При виде потенциального клиента обладатели зеленых жилеток с номерами заулыбались, наперебой загалдели, предлагая отвезти меня на границу, в ближайший торговый центр или в «массажный салон» с девочками.
Куда еще может поехать фаранг?
– Ват Тхам Пу! – сказал я, и гвалт стих.
Взгляды, обращенные на меня, полнило удивление и даже опаска.
– Ват Тхам Пу, – повторил я.
Тук-тукеры загалдели вновь, замахали руками, а потом вновь смолкли, и заговорил самый старший, круглолицый и морщинистый.
– Плохо, – сказал он. – Место плохое. Ехать в другое… да?
И он заискивающе улыбнулся.
– Ват Тхам Пу, – сказал я в третий раз. – Монахи?
– Да… – с неохотой признал таксист. – Но… неправильные… талапоин…
Последнего слова я не знал, поэтому только пожал плечами.
Тук-тукер посозерцал меня пару минут, а потом, видимо, убедившись, что я от своей затеи не откажусь, назвал цену.
– За эти деньги я доеду до Бангкока! – возмутился я.
– Да, – подтвердил таксист. – И до ват Тхам Пу. Да, нет?
Я попытался торговаться и ухитрился сбить цену на сто бат, после чего мой собеседник уперся намертво.
Тук-тук у него был раскрашен так ярко, что болели глаза, с крыши свисала бахрома разноцветных ленточек, всюду болтались колокольчики, совсем крохотные и в кулак размером. Тарахтела эта конструкция громче самолетного двигателя, да еще и скрипела, угрожая развалиться на первой же кочке.
Особенно жутко стало, когда мы выехали за пределы города и покатили по проселку. Меконг оказался справа, и потянулись настоящие джунгли без малейшего признака жилья.
Ехали мы чуть больше часа, а остановились на неприметной прогалине.
– Ват Тхам Пу, – объявил мой возница, оборачиваясь, а поскольку имел дело с тупым чужеземцем, еще и показал в ту сторону, куда уходила тропинка.
– Правда? – уточнил я. – Не ошибка?
– Монахи. Талапоин, – вновь повторил он неведомое слово. – Давай-давай. Идти.
Таксист явно ощущал себя не в своей тарелке и хотел убраться отсюда как можно быстрее. Выглядело это странно, учитывая то, с каким почтением и любовью простые тайцы относятся к служителям Будды.
Я пожал плечами и выбрался из тук-тука.
Едва успел забрать с лавки рюкзак, как таксист дал газу и, заложив лихой разворот, укатил прочь.
Вот здорово будет, если он доставил меня не туда, и возвращаться придется пешком…
Минут через десять ходьбы стало ясно, что впереди над зарослями поднимается треугольная крыша храма. Я приободрился и зашагал быстрее – туктукер не обманул, привез к вату, вот только к тому ли, что мне нужен?
Тропинка вывела к откосу, что спускался к реке, и отсюда я увидел больше подробностей: лента узкого навеса с медными колоколами под ним, главное святилище, спускающаяся к реке тропка, мостки. Но в следующий момент я про все это забыл, поскольку дорогу мне загородил брат Пон.
Откуда он взялся, я не понял – справа обрыв, слева непролазные заросли, вперед дорога просматривается метров на сорок. Невысокий крепыш с гривой косичек, облаченный в коричневую тунику, будто сгустился из пустоты.
– А, торопыга с автостанции, – сказал он, разглядывая меня без особого удивления. – Приехал.
– Добрый день, – отозвался я. – А вы что, ждали меня?
– Конечно. С того дня, как Дхарма столкнула нас, я знал, что ты появишься здесь. Пойдем, разделишь с нами трапезу. Разговоры – потом.
И он, развернувшись, зашагал в сторону храма.
Мне ничего не оставалось, как потащиться следом.
Кормили в вате Тхам Пу скромно, вполне аскетически – рисом с вареными овощами. Ели мы под навесом, который располагался позади храма, в тени деревьев, и помимо меня и брата Пона вилками орудовали двое монахов лет тридцати, обритых наголо и похожих друг на друга, словно братья.
Трапеза прошла в полном молчании.
– Не суетись, – сказал брат Пон, когда я вслед за соседями сделал движение встать. – Пока ты гость, и посуду за тебя помоют…
Я благодарно склонил голову.
– Ты же приехал не просто так, – продолжил монах, изучая меня пронзительными черными глазами, в которых мерцали искорки. – Говори, какая нужда привела тебя сюда.
– Вы мне поможете? – спросил я. – Вы тогда… помню… ну, про опасность… полнота еще… и у меня все пошло… ну, наперекосяк… везде, и в личной, и в бизнесе… везде, короче…
Сам понимал, что говорю бессвязно, но язык мой, обычно послушный, в этот раз подводит хозяина.
И неудивительно!
Последние месяцы выдались адски тяжелыми, ведь рухнуло то, что казалось вечным раем, стало ясно, что стабильность и благополучие – всего лишь хрупкая иллюзия, построенная на самообмане.
– Страхи, неуверенность, тревоги, надежды, раздражение на то, что идет не так, – полный ворох тех глупостей, которыми наполняет свою жизнь обычный человек, – сказал брат Пон со смешком. – Я могу изменить твою жизнь, но для этого ты должен перестать быть просто гостем.
– То есть?
– Тебе придется остаться здесь. Провести у нас месяц-другой.
