Простым ударом шила. Смерть бродит по лесу - [11]

«Интересно, какой у нее был отец?» — думал Петтигрю, прикончив жаркое и принимаясь за безвкусный карамельный пудинг. Ясно, что человек образованный — во всяком случае, дочери он дал приличное образование, пусть даже она и не знает, что такое «nisi prius». Более того, у Петтигрю сложилось впечатление, хотя он не мог бы точно объяснить, на чем оно основывается, что покойный мистер Браун если и не был богачом, то без гроша дочь не оставил. Конечно, ни одежда, ни образ жизни мисс Браун отнюдь не выглядели экстравагантно, но Петтигрю отчетливо чувствовал, что в отличие от большинства остальных машинисток, служивших в управлении, у нее было кое-что за душой и в это «кое-что» входил скромный, но надежный доход.

Петтигрю слегка нахмурился, размышляя над картиной, которую являла собой пара за столом. С одной стороны, молодость, неопытность, одиночество и немного денег, с другой — Филипс. Было в этом что-то ему не понравившееся. Не то чтобы он имел что-нибудь против Филипса — напротив, тот казался дружелюбным, добродушным, хоть и немного скучным парнем. Петтигрю не одобрял его лишь в качестве потенциального мужа мисс Браун, но, как ни старался дать этому разумное объяснение, ничего не получалось. Он бегло восстановил в памяти все, что знал об этом мужчине. Бывший секретарь поверенного, без специального образования — какой-нибудь сноб мог бы сказать, что они с мисс Браун едва ли принадлежали к одному и тому же социальному классу, но это ее дело. По случайно оброненным фразам можно было догадаться, что Филипс вдовец и явно на добрых двадцать пять лет старше ее. Такая партия казалась сомнительной, но опять же решение здесь оставалось за самой мисс Браун. Тот факт, что она тратит свое рабочее время на то, чтобы переводить слова Петтигрю в странные стенографические значки, не дает ему права или власти вмешиваться в ее дела. Более того, твердо напомнил себе Петтигрю, у него нет ни малейшего желания в них вмешиваться, если, конечно, этого не потребует общественный долг, но такого поворота ничто не предвещает. И все же… В поисках причины своего предубеждения против складывавшейся ситуации он впервые задался вопросом: почему Филипс покинул прежнее место службы тогда, когда профессия секретаря адвоката стала чрезвычайно востребованной? Для того чтобы быть «направленным» на нынешнюю должность, он, разумеется, слишком стар. Не стоит ли за этим какая-нибудь дурно пахнущая история? Совершенно неожиданно Петтигрю поймал себя на уверенности: Филипс выдает себя за другого, на самом деле он был уволен предыдущими нанимателями за неблаговидный поступок и является женатым мужчиной, охотящимся за деньгами молодых женщин. Уже в следующий момент он посмеялся над собой за столь мелодраматическое предположение. Тем не менее оно так навязчиво донимало его, что ему захотелось от него избавиться, и он тут же принял решение разузнать подробности в фирме, где Филипс работал прежде. Ведь никакого вреда это никому не принесет.

Ход его мыслей был прерван громким и весьма неприятным смехом, донесшимся от соседнего столика. Ему не нужно было оборачиваться, чтобы узнать, кто смеется, но он все же обернулся. Рикаби сидел с миловидной, но чересчур накрашенной девушкой из машинописного бюро, которую Петтигрю неоднократно видел, когда по случаю заходил в «Белого оленя», главное в Марсетт-Бее заведение, имевшее лицензию на торговлю спиртными напитками. Девушка тоже смеялась, и Петтигрю стало интересно, какое удовольствие она могла находить в подобном обществе, потому что из всех сотрудников управления Рикаби не нравился ему больше всех. Ему не нравилось в нем все — от светлых, слегка вьющихся волос до элегантных туфель с узкими мысами. Раздражали его вульгарность, его шумное поведение, фамильярность, которой он не слишком старательно маскировал свое неуважение к вышестоящим начальникам. Одним словом (которое он придумал специально для этого случая), ему не нравилась его «отвязность».

Петтигрю был достаточным реалистом, чтобы признать: источник его неприязни отчасти кроется в том факте, что Рикаби намного моложе его и умеет по-своему, в манере, недоступной холостяку средних лет, наслаждаться жизнью в военное время. Но он еще больше укрепился в своей антипатии, когда обнаружил, что ее разделяют большинство обитателей «Фернли» и что Вуд, который когда-то работал вместе с Рикаби, засвидетельствовал его непобедимую склонность к безделью. А кроме всего прочего, он с восторгом отметил, что мисс Браун, к которой Рикаби, по его собственному выражению, «подкатывался», спокойно, но решительно отвергла его. Ее компетентность в подобных делах, правда, вызывает сомнения, когда речь идет о Филипсе, но, в конце концов, даже холостяк средних лет не может быть реалистом всегда.

Тем временем Рикаби, судя по всему, упивался собственной шуткой, как, впрочем, и его соседка. По жестам и артикуляции можно было догадаться, что он кого-то изображает. Но вдруг, в разгар представления, что-то отвлекло его. Он через плечо оглянулся на дверь, грубо ткнул свою приятельницу в бок и напустил на себя нарочито серьезный вид. Как и ожидалось, это вызвало у девушки новый приступ смеха, который она тщетно попыталась подавить, прижимая к губам носовой платок.