Простым канцелярским шилом - [29]

Петигрю был совсем не расположен даже говорить с ней. Он молча положил письмо в свой кейс и демонстративно громко защелкнул замки. Но миссис Хопкинсон это не остановило.

— Вы настоящий джентльмен, мистер Петигрю, вы не скажете мистеру Филипсу обо мне? — умоляющим тоном произнесла она. — Мне совершенно не хотелось бы выступать ответчиком в суде. Не говоря уж о выплате компенсации в несколько тысяч фунтов за нанесенный моральный ущерб… даже если бы они у меня были. Я очень, очень на вас надеюсь! — добавила она с нервным смешком.

— Лично я намерен забыть обо всем этом как можно скорее и настоятельно советую вам поступить точно таким же образом, — жестко ответил Петигрю.

— Конечно! Я знала, что вы просто душка! Ах, какой же груз спал с моих слабых плеч! Теперь я смогу спать спокойно. Хотя… А как насчет мисс Дэнвил? Как вы думаете, она может на меня донести?

— Не имею и не желаю иметь ни малейшего понятия. Спросите у нее самой.

— Эта полусумасшедшая фанатичка ничего не скажет, — раздраженно заметила миссис Хопкинсон. — Вы только посмотрите, в каком она сейчас состоянии. То хохочет, то рыдает…

— За это вы должны благодарить прежде всего себя, миссис Хопкинсон.

Но в ответ миссис Хопкинсон предпочла изобразить крайнее негодование.

— Ничего себе! — воскликнула она. — А разве не вы вывели ее из равновесия? Разве не вы только что показывали ей какие-то письма, ну и все такое? Я собственными глазами видела это! Чем же еще…

Если раньше Петигрю старался сохранять спокойствие, то после этой фразы утратил его.

— Полагаю, наша беседа зашла слишком далеко, — сухо прервал он ее. — Я не собираюсь стоять здесь, выслушивая ваши нелепые обвинения. После того как своими бредовыми сплетнями вы расстроили мисс Дэнвил, мне пришлось сделать все возможное, чтобы хоть как-то исправить причиненное вами зло. Что же касается письма, которое я дал ей прочитать, то, если вас это так интересует, оно от стряпчего покойной миссис Филипс, где он официально подтверждает факт ее смерти.

В глубине души он пожалел, что сказал так много, хотя, с другой стороны, ему было приятно увидеть выражение лица миссис Хопкинсон.

— Боже мой! — воскликнула она. — Кажется, я попала в серьезный переплет. Она наверняка скажет ему. Или эта Браун, что, собственно, одно и то же. Что мне теперь делать, мистер Петигрю?

— Боюсь, я ничем вам не могу помочь, миссис Хопкинсон. Своим злым языком вы сами втянули себя в эту историю, вам же и искать, как наилучшим образом из нее выпутываться.

— Вот вы как! — сердито огрызнулась мисс Хопкинсон. — Бить лежачего! Да еще женщину! Как это по-мужски… Ладно, обойдусь и без ваших советов, большое спасибо. Я сама знаю, что мне надо сделать. При первой же возможности сама расскажу все мистеру Филипсу и попрошу у него извинения прежде, чем одна из этих красавиц успеет нашептать ему на ухо. После этого у него просто не хватит совести попробовать мне отомстить.

Петигрю сильно сомневался в мудрости такого решения, однако в силу только что сказанных им слов вряд ли имел моральное право высказать свое мнение. Поэтому он только молча пожал плечами, проводил уходившую в противоположный конец зала миссис Хопкинсон взглядом и после некоторых колебаний присоединился к маленькой группке у камина.

Здесь, настолько увлеченные своими собственными заботами, что даже не обращали ни малейшего внимания на происходящее, Эдельман и мисс Кларк с пристальным вниманием слушали Вуда, который, судя по всему, раскрывал перед ними дальнейшее развитие сюжета их «заговора».

— Итак, полагаю, общие черты нашей игры уже определились… — говорил он.

Любопытно, отметил про себя Петигрю, насколько уверенными и даже по-своему властными, доминирующими стали манеры Вуда в ходе обсуждения его творения по сравнению со скромностью, которую он продемонстрировал, когда вопрос о его литературной деятельности затрагивался впервые.

— Вот план места преступления, — продолжал он. — И хотя, боюсь, он пока еще несколько сыроват, но в целом идея вполне понятна. А вот расписание времени перемещений всех подозреваемых. Для каждого из них, конечно, имеется алиби… или что-то, на первый взгляд весьма похожее на алиби. Единственный, для кого мне еще ничего не удалось толком придумать, — это Рикеби, но я предлагаю…

— А зачем нам вообще нужен этот мистер Рикеби? — перебила его мисс Кларк. — Лично мне он представляется неприемлемым с любой стороны.

— Да, но мы же все согласились с этим, разве вы не помните, мисс Кларк? Кроме того, он нам на самом деле очень нужен. Итак, для Рикеби я предлагаю…

— Кто тут и по какому, интересно, поводу всуе упоминает мое имя?послышался голос Рикеби, неожиданно вошедшего в зал. Он явно уже выпил, но, в отличие от миссис Хопкинсон, без видимого эффекта. — А-а, так-так-так… Заговор! А знаете, друзья, у меня появилась просто потрясающая идея. Пришла мне в голову в Уайт-Харт, и я тут же со всех ног понесся сюда, чтобы немедленно поделиться с вами. Послушайте, вы будете от нее без ума, обещаю. Честно! Так слушайте, прошу вас. Почему бы не доверить наше убийство старине Петигрю? Вот кто нам нужен! Петигрю, мы все это время держали вас в запасе, и, по-моему, нам всем должно быть очень стыдно. Да-да, именно вы, и никто другой: скрытный, проницательный, себе на уме.