Пространство памяти - [5]

Доктор Бенедикта посмотрела на него с сочувствием, однако шло оно не столько от души, сколько от чувства долга.

— Да, верно, — не сразу отозвалась она. — Скоро пять лет, как мы сюда переехали. Что тебе сказать, Джонатан, не знаю. Бонни, как я говорила, здесь нет. Уверена, утром ты на все посмотришь другими глазами...

— Тогда уже будет поздно, — прервал ее Джонни. — Утром все будет как прежде.

Но она продолжала, не обращая внимания на его слова:

— Я не хочу расстраивать Бонни. Она очень занята — готовится к выпускным экзаменам. Ты же знаешь, Джонатан, после смерти Дженин она очень долго не могла прийти в себя. Она ужасно переживала.

— Никто из нас тогда не веселился, — заметил Джонни, пристально глядя на доктора Бенедикту широко открытыми глазами. («Осторожно», — сказал он себе, услышав, что его голос звучит враждебно.) Тьма заливала кухню, хотя свет по-прежнему горел. Суровое лицо доктора Бенедикты качалось, поблескивая, перед его глазами, вдали проступали силуэты Джилл и Эми.

— Да, конечно, — тут же ответила она, — только я, пожалуй, не дам тебе адрес Бонни, пока ты не вернешься домой, не отоспишься и не придешь в себя. Позвони мне сюда — не в лабораторию.

— Я в порядке, — возразил Джонни.

Он понимал, что доктор Бенедикта хитрит: номера Ривенделлской общины в телефонных справочниках не было, да и фамилия Бенедикта отсутствовала — он много раз смотрел.

— Боюсь, что тебе придется подождать, — произнесла Рут Бенедикта твердо. — Милый юноша, ты в ужасном состоянии. Я сейчас позвоню твоему отцу и попрошу его за тобой приехать.

Она взяла телефонную книгу, лежавшую на столе.

— Я бы просил этого не делать, — сказал Джонни. — Не очень он обрадуется. — Если она ему позвонит, отец опять разъярится: Бенедикты ему никогда не нравились. — Он уже сегодня устраивал концерт.

— Но вряд ли он будет доволен, если мы предоставим тебе самому добираться домой, — возразила доктор Бенедикта.

Видно было, что она и вправду обеспокоена, хотя и сердится на него.

— Мы уже с ним обсудили мои недостатки, когда вышли из полицейского участка, — сказал Джонни. — Горячее было обсуждение, и продолжалось оно довольно долго. По-моему, он ни одного недостатка не пропустил. Он предпочтет ничего больше не знать.

— Как ты сюда добирался? — спросила доктор Рут. — Последний автобус прошел час назад.

— В основном на такси, — ответил Джонни. — Дошагаю до города и возьму опять машину.

— Тебе до города не дойти, — заявила она решительно. — Удивляюсь, как ты вообще на ногах держишься. Да и потом... такси... влетит в копеечку...

— У меня кое-что осталось от прежних дней, — поддразнил ее Джонни. — Когда я был богат и знаменит... Ведь я был звезда!

— Помню, — сухо бросила доктор Бенедикта.

— Тут люди будут возвращаться в город, — вмешалась Джилл откуда-то из темноты кухни, которая, как казалось Джонни, была переполнена людьми.

— Макс поедет! — воскликнула Эми.

В ту же минуту дверь распахнулась и из соседней комнаты закричали:

— Рут! Рут! Иди скорее, а то пропустишь!

— Идите, а то пропустите! — повторил Джонни с улыбкой.

Доктор Бенедикта внимательно посмотрела на него. Она была сосредоточенна и спокойна — такая же, как всегда, насколько Джонни помнил; к тому же она ведь находилась в собственном доме, в окружении друзей. И все же Джонни смутно сознавал, что встревожил ее — вместе с ним в ее светлую кухню проник из ночи хаос, которому здесь не было места. Она схватила пластмассовое ведро и поставила его на пол возле Джонни.

— Мне нужно посмотреть новости, — сказала она отрывисто. — Если тебя будет тошнить, возьми, ради бога, это ведро. Не хочу подтирать за тобой пол.

Джонни остался на кухне один. В окне, не задернутом занавеской, он видел свое отражение — неясный темный двойник, черты лица не разобрать. Он поднял руку, чтобы снова надеть шляпу, — двойник сделал то же. В стекле Джонни видел полосы на своем старом блейзере, а на прохудившихся локтях аккуратно пришитые им самим желтые заплаты. На шее блеснуло что-то металлическое, словно голову ему отрезали, а бритву оставили в ране; но это была всего лишь дуга, соединяющая наушники плеера. Впрочем, головы все равно как бы и не было. Джонни решил закрыть на минутку глаза, чтобы не бороться с подступающей тьмой. Но тут взгляд его упал на телефонную книгу. Придвинув книгу к себе, он раскрыл ее в конце — как он и думал, на оставленных там чистых листах были от руки внесены имена с телефонами. Имена прыгали по странице, словно головастики в мутном пруду, но, прищурив глаза и водя дрожащим пальцем по строкам, он наконец сумел прочитать их одно за другим. Добравшись до середины первой колонки, он увидел: «Бонни», а рядом телефон и адрес: улица Маррибел, дом 115. Джонни вынул ручку из зеленого стакана с карандашами и, поднеся левую ладонь к самым глазам, словно близорукий книгу, медленно, тщательно переписал на нее адрес и телефон.

Улица Маррибел. Что-то знакомое. Где-то ему часто встречалось это название... Что ж, по крайней мере не зря сюда притащился.

Джонни немного расслабился. Его вдруг охватила усталость. По спине пробежали мурашки. «Притулиться бы где-нибудь», — подумал он... но дверь распахнулась, и в кухню шагнула доктор Бенедикта. За ней вошли Полли и Джилл, стройный юноша-маори, кинувший на Джонни презрительный взгляд, а также полный мужчина в дорогой лыжной куртке с набитой книгами холщовой сумкой в руках. Лицо у него было добродушное, волосы выгоревшие, но густые и длинные.