Простой план - [21]

Но в тот же миг я понял, что важность этого ритуала как раз и заключалась в необходимости его строгого соблюдения: он предполагал, что в конце каждого года мы должны были на полдня отрешиться от всего земного и посвятить несколько часов памяти наших родителей. И именно эта кажущаяся неудобной дата — тридцать первое декабря — придавала событию особый оттенок. Канун Нового года был своего рода рубежом, который мы должны были преодолеть, отправной точкой для прыжка в будущее.

Я уже начал было обдумывать возможные формы покаяния, причем все они в конечном счете сводились к идее довести число посещений кладбища до двенадцати, по разу в месяц, — но в этот момент из ванной вышла Сара.

Она была обнажена, если не считать желтого махрового полотенца, обмотанного вокруг головы наподобие тюрбана. Груди ее были такими налитыми, что выглядели нелепым приложением к ее изящной фигурке, — такую комичную картинку мог изобразить только юноша, едва достигший половой зрелости. Соски выделялись ярко-красными пятнами на фоне мертвенно-бледной кожи. Тяжелый живот уже был низко опущен, и при ходьбе она поддерживала его руками, словно несла огромную ношу. Выглядела она при этом неловкой, неуклюжей. И лишь когда останавливалась, в ней появлялась какая-то привлекательность и грация. Я проследил за тем, как она подошла к окну и раздвинула шторы.

В комнату хлынул серый утренний свет. Небо за окном затянуло облаками, на улице было холодно и неуютно, деревья стояли голые и темные.

Глаза мои были полуоткрыты; Сара взглянула в мою сторону, но, казалось, не заметила, что я уже проснулся. Она размотала полотенце и, наклонившись, начала вытирать волосы. Я продолжал наблюдать за ней, потом проговорил:

— Мы забыли съездить на кладбище.

Она, не разгибаясь, удивленно посмотрела на меня. Потом опять занялась волосами. Сушила она их старательно; я слышал, как трется о кожу головы махровая ткань полотенца. Закончив, Сара выпрямилась и обмотала полотенце вокруг груди.

— Вы сможете сделать это сегодня днем, — сказала она. — После того как ты сходишь к самолету.

Она подошла ко мне и присела на край постели, широко расставив ноги и оперевшись тяжестью своего тела на руки. Я немного приподнялся, чтобы лучше видеть ее. Она взглянула на меня и, ахнув, прикрыла рот рукой.

— О Боже! — воскликнула она. — Ты же весь в крови!

Я тронул рукой шишку. Она уже почти рассосалась, но на лбу запеклась кровь.

— Наверное, она кровоточила всю ночь, — предположил я.

— Болит?

Я покачал головой, ощупывая рану кончиками пальцев.

— Похоже, шишки уже нет.

Сара кивнула, но ничего не сказала.

— Страшно подумать, что ворона могла запросто клюнуть меня в глаз.

Сара отсутствующим взглядом окинула мой лоб. Нетрудно было догадаться, что думает она совсем о другом.

— Тебе надо сказать Джекобу, что ты пойдешь к самолету. Может, стоит и его взять с собой.

— Зачем?

— Просто мне кажется это разумным. Еще не хватало, чтобы он или Лу, случайно проезжая мимо, увидели твою машину возле парка. Они подумают, что ты пытаешься надуть их.

— Они не увидят моей машины. Я успею обернуться, прежде чем они вылезут из постели.

— Это простая мера предосторожности, Хэнк. Отныне нам надо быть начеку. И просчитывать все на два хода вперед.

Я подумал и скрепя сердце согласился. Сара пристально смотрела на меня, словно ожидая моих возражений. Убедившись в том, что их не последует, она через одеяло сжала мою ногу.

— Но мы не будем говорить ему о том, что ты подложишь в самолет часть денег, — заявила она. — Тебе придется спрятать их под курткой и одному пробраться в кабину.

— Ты хочешь сказать, что он может потом вернуться и украсть их?

— Кто знает? Джекоб — живой человек. И это вполне естественно — поддаться такому соблазну. Или рассказать об этом Лу. А уж тот не упустит возможности, в этом я не сомневаюсь. — Сара провела рукой по волосам. Мокрые, они выглядели темнее обычного и казались почти коричневыми. — А так — нам не придется волноваться. Мы будем уверены в том, что деньги на месте, а это значит, что нам ничего не угрожает. — Она потерла рукой мою ступню. — О'кей?

Я кивнул.

— О'кей.

Улыбнувшись, она наклонилась и поцеловала меня в нос. От нее пахло шампунем, запах был лимонным. Я обнял ее и поцеловал в губы.

Я направился в душ, а Сара, надев свое темно-зеленое платье для беременных, спустилась вниз приготовить завтрак.

Я пустил воду и, пока она нагревалась, подошел к зеркалу, чтобы рассмотреть свою шишку. Прямо посередине лба виднелась дырочка — маленькая, не больше, чем след от выдавленного прыща. Кровь, сочившаяся из ранки всю ночь, запеклась красной змейкой.

Я разглядывал свое отражение, пока зеркало не затуманилось от горячего пара. Я попытался соскоблить запекшуюся кровь большим пальцем, потом скинул с себя пижаму. Чувствовал я себя разбитым, как бывает с похмелья, словно организм мой был заранее настроен на то, чтобы в Новый год расслабиться.

Я уже собирался ступить в душ, как вдруг заметил, что в ванной нет ни одного полотенца. Открыв дверь, чтобы достать из шкафа хотя бы одно, я застал Сару стоящей на четвереньках возле кровати, спиной ко мне, — рядом с ней на полу лежал рюкзак, пачки денег были рассыпаны по ковру.