Простор - [42]

— Отправить в баню, — не утерпела Тося.

Алимджан сердито глянул на неё.

— Да, — улыбнулся Соловьёв. — Помыть следует.

— И хорошо пропесочить! — добавил Асад.

Он вёл себя, как старый тракторный волк, — бросал насмешливые реплики, давал советы и наставления, покровительственно похлопывал по плечу.

Только когда очередь дошла до Геярчин, Асад замолчал, исподлобья наблюдая за девушкой.

Геярчин уже надоело сидеть в инструменталке. Она с нетерпением ждала дня, когда вырвется на простор и будет работать под открытым сияющим небом. Она и сама сияла, легко и спокойно ведя трактор, оставлявший на влажной земле чёрные-полосы.

Девушка изредка оборачивалась, как бы спрашивая: «Ну как, отец?» И уста Мейрам одобрительно кивал головой: «Всё в порядке, всё хорошо…»

Геярчин развернулась и поехала обратно.

Как только мотор замолк, старик озабоченно спросил:

— Мотор стучал. Значит, в подшипниках поплавился баббит. Почему?

У Геярчин задрожали губы. Она с испугом смотрела на своего учителя. Старик напряжённо ожидал ответа. Ильхам с тревогой подумал: неужели не знает? Ему хотелось помочь Геярчин, но он мог только ободряюще улыбнуться ей.

— А разве я не налила масла?

— Налила.

— Тогда испортился насос.

— Правильно! — И как будто бы Геярчин перестала его интересовать, уста Мейрам повернулся к Ашрафу: — Ты, кажется, умеешь заводить мотор?

Ашраф с застывшей улыбкой повёл трактор. Уста Мейрам внимательно наблюдал за каждым движением юноши, словно предостерегай: «Не торопись, мой сын, следи за машиной!»

Но Ашраф искал глазами Тогжан. Она увлечённо что-то говорила Геярчин. «Даже смотреть на меня не хочет, — подумал Ашраф. — А ведь знает, кто она для меня…»

— Ашраф, не спи! — крикнул уста Мейрам. — Скорость прибавь!

Ашраф повёл трактор на второй скорости, говоря самому себе: «Ты молодец, трактор твой летит, как птица. Теперь Тогжан увидит, какой я тракторист».

— Эй! Ашраф! Ты что, ослеп?! — раздался сердитый возглас уста Мейрама.

Трактор сошёл с колеи и направлялся прямо к озеру. Ашраф от растерянности так крепко вцепился в руль, что его напряжённые руки не могли повернуть баранку, а трактор упорно шёл к озеру. Донёсся насмешливый голос Асада:

— Купаться поехал? Тебе полезно!

Ашраф похолодел: он представил, как сейчас, за его спиной директор совхоза наклоняется к Саше Михайлову и с возмущением спрашивает: «Зачем посадили его на трактор? Место Ашрафа — в кузнице. Не осилить ему второй профессии!»

Ашраф яростно затормозил. Трактор сполз по берегу и остановился в двух метрах от воды. От растерянности и стыда Ашраф не смел поднять головы. Подбежавший уста Мейрам обошёл трактор, словно проверяя, цел ли он, и сдержанно спросил:

— Что случилось, Ашраф? Ты болен?

Ашраф молчал. Ему казалось, что сейчас все смотрят на него с негодованием. Смотрит и Тогжан. Ашраф ступил на землю, как после сильной, качки на корабле. Несколько шагов он сделал, боясь, что упадёт. Уже ревел мотор, и следующий курсант садился за руль.

— Куда ты идёшь? — перед Ашрафом неожиданно появилась Тогжан. — Что случилось?

— Не знаю… Плохо. Очень плохо…

— Не говори глупостей! Так бывает. Я знаю. Это как болезнь. Понимаешь?

Ашрафу было стыдно. Но в голосе Тогжан было столько тревоги и смотрела она с таким доверчивым ожиданием, что Ашраф, наконец, улыбнулся:

— Спасибо, Тогжан! Ты просто вылечила меня… Сам не знаю, что со мной.

— Ну вот, так-то лучше. И потом ведь говорят, что цыплят по осени считают. Да?

— Ты хорошая, — неожиданно сказал Ашраф.

— Пойдём! — сердито сказала Тогжан. — Посмотрим, как сдают другие…

Как раз в это время Саша Михайлов крикнул с деланным испугом:

— Держись, кореша! За рулём — Тося! Спасайся, кто может!

Парни побаивались задиристую и резкую Тосю; старались не затевать с ней словесной перепалки — она обычно отбривала их так, что только уши горели! Но, услышав слова Саши, Тося посмотрела на него растерянно.

— Ничего, Тося, не робей! — ободрил её Саша. — С нами не пропадёшь!

Она села за руль подавленная и непривычно тихая. Бестолково хватаясь за рукоятки, она заглушила мотор, потом завела его, стронула трактор с места, но он тут же остановился и окончательно замолк.

Уста Мейрам что-то говорил ей, советовал, но Тося остекленело смотрела перед собой, ничего не замечая и не слыша. Потом она слезла и, ни на кого не глядя, отошла в сторону.

Когда испытания кончились, Тося, кусая губы, слушала, что говорит Соловьёв, обращаясь к курсантам:

— Вы ещё не знаете всех трудностей работы и её тонкостей. За короткий срок всему не выучишься, всего не предусмотришь. Вы узнаете, что такое бессонные ночи, что такое капризы мотора или подгонка новой детали. Вы будете часами ждать помощи и потом, сжав зубы, навёрстывать упущенное. Вы будете плакать от злости и радоваться, как дети. Вам надо закалиться и стать настоящими мастерами своего дела. Много огорчений и испытаний вас ждёт впереди. И всё-таки это хорошо, потому что вы начинаете большую, трудную жизнь…

Саша повёл трактор к совхозу. Соловьёв и уста Мейрам шагали, окружённые трактористами, которые предлагали завтра же начать пахоту.

— Байтенов не велит, — отшучивался Соловьёв.