Простолюдин - [11]
- Мы рады, что ваше выздоровление идет успешно, - первым, как и подобает, нарушил молчание император.
- Спасибо, я тоже рад, - ответил я, даже не догадавшись поблагодарить монарха за внимание к моей ничтожной особе. Что с меня взять: чурбан неотесанный, с Луны свалившийся.
Легкая заминка - монарх, как видно, пытался понять сказанное мною. Я в общем-то и сам догадывался, что мое произношение помещается где-то в нешироких пределах между ужасным и кошмарным. Все сильнее болела спина, и если кто-то думает, что хребет не имеет никакого отношения к дикции, то он ничего не смыслит ни в дикции, ни в боли.
- Нам доложили, что на Луне теперь совсем нет людей, - сказал император. - Так ли это?
- Истинно так, ваше величество. Я был последним.
- Сожалею.
Слово "сочувствую", на мой взгляд, было бы уместнее. Я вспомнил Хелен и тех, кто умер еще раньше. Я был готов закричать: "Почему вы забыли о нас? А если и забыли на какое-то время, то почему потом не вспомнили?! Разве цивилизация провалилась в тартарары? Разве вы бегаете в шкурах и с дубинами в руках? Нет? Так почему?!"
Но может быть, император выразил мне именно сочувствие?
Как же я ошибался! Сожаление монарха вообще не относилось ко мне.
- Приходится признать, что теперь лишь Земля населена моими подданными, - молвил император, - хотя я и владыка планет и спутников. Ну что же, примем ситуацию такой, какова она есть. Существует и другая сторона медали: империя стала чуточку более монолитной, что в целом не так уж плохо...
Я онемел. Император еще что-то говорил, а паж благоговейно внимал, но я-то был не паж и больше не слушал. Не был я и подданным, что бы ни думал обо мне Рудольф Третий. Моя спина внезапно перестала болеть. Пальцы сами собой начали сжиматься в кулаки, и я подумал: а что со мной сделают, если я сейчас отвешу императору хорошую плюху? Сразу расстреляют или запрут в психушку до конца жизни?
Злость - злостью, а есть еще такая штука - разум, и в комбинации со злостью он подчас рождает холодную ярость, а та ведет к поступкам неожиданным. Я сделал шаг назад. Затем повернулся к монарху спиной и услыхал, как паж тихонечко охнул. Я направился к моей безупречно заправленной койке и сел на нее. Потом лег, скрестив на груди руки.
И стал смотреть в потолок.
Будь на месте пажа церемониймейстер, его, наверное, хватил бы удар. Паж лишь икнул от неожиданности, а что до императора, то теперь пришел его черед онеметь. И на здоровье!
Человек с воображением сказал бы примерно так: можно было слышать, как в воздухе сталкиваются молекулы. Но это вранье. Было просто очень тихо. Потом император немножко покряхтел и кашлянул. Я не отреагировал. Я изучал потолок. Прошло, наверное, с минуту, прежде чем до моего слуха донеслись удаляющиеся шаги - твердые императорские и скользящие пажеские. Хлопнула дверь, и вновь наступила тишина.
6
- Поздравляю! - бушевала Джоанна. - Вы испортили все, что только можно! Такого я не ожидала даже от вас!
- Что же я испортил в первую очередь? - поинтересовался я.
- Ваше будущее, нелепый вы человек! Неужели так трудно немножко побыть почтительным?
- Насчет лежания в присутствии императора меня не инструктировали, - возразил я. - Только насчет сидения.
- Вы правда идиот?
- Правда. Только правда и ничего, кроме правды.
- Оно и видно!
Я чуть было не рассказал Джоанне, почему я поступил так с императором, но не успел: она отключила связь. А я стал размышлять о том, что меня ждет.
Обычно люди редко следуют правилу "надейся на лучшее, готовься к худшему" и продолжают без всяких на то оснований надеяться на чудо в самой поганой ситуации. Я был не из таких: одиночество на Луне вышибет иллюзии из кого угодно. Оставить надежды? Легко. Готовиться к худшему? Да запросто! Мне не привыкать. Это у меня вроде рефлекса.
Рефлекс не мешал прикидывать варианты моего ближайшего будущего - спокойно и рассудительно, без усиленного сердцебиения и вибрации всяких там нервов. Поскольку я не поднял на монарха руку, расстрел без суда, эшафот, а также, пожалуй, бессрочная каторга мне, вероятно, не грозили. Однако оскорбление монарху все-таки было нанесено. Вопрос заключался лишь в том, сочтут ли его злонамеренно умышленным - или, напротив, неумышленным и даже неосознанным, случившимся вследствие моей общей дикости. Вернее всего, размышлял я, меня выпрут из императорской клиники и отправят долечиваться в какой-нибудь клоповник, после чего вышлют в максимально удаленное от цивилизации место, скажем, в лесотундру или тропические малярийные болота, словом, с глаз подальше. И ненавязчиво - впрочем, может, и навязчиво - проследят за тем, чтобы я дожил мой век именно там, а не где-то еще.
В общем-то я ничего не имел против. Лучше бить на себе москитов, чем без цели и смысла слоняться по опустевшей кубатуре Лунной базы, слыша только шум механизмов да свои гулкие шаги...
Лечащий врач, разумеется, не появлялся. Администрация клиники - тем более. Куда-то запропали и представители всевозможных обществ и комитетов, визитами которых меня еще накануне пугала Джоанна. Когда в положенное время вкатился робот-массажист, я несколько удивился, но потом решил, что уход за мною осуществляется просто по инерции. Все централизованные общественные системы бюрократичны, а стало быть, инерционны. Мое путешествие в лесотундру немного откладывалось.
Вы пробовали остановить решительного человека, забывшего себя в чужом мире и жаждущего вспомнить?Даже не пытайтесь. Ничего не выйдет.А пытались ли вы остановить решительную женщину, мечтающую вернуть любимого?Тоже не пытайтесь.Зато новичком, недавно открывшим в себе способность проникать в Центрум, можно вертеть как угодно. До поры до времени. Особенно если он наивно полагает, что быть пограничником – скучно, а контрабандистом – романтично…
Продолжение приключений легендарного Вычислителя, уникального математика Эрвина Канна, на планете Хлябь. Приговоренный к изгнанию в гиблое Саргассово болото, он выжил и вернулся – конечно, не для того, чтобы забиться в нору. Его оружие – интеллект, но любое оружие бессмысленно, если не находит применения. Остановит ли запредельный риск Вычислителя, который не мыслит себя вне Большой Игры? Что ему выбрать: спокойно и незаметно прожить жизнь на мирной планете или найти нерешаемую задачу и… решить ее? Для Эрвина тут нет вопроса…
Тысячу лет существовала галактическая империя людей – но обветшала и рассыпалась. Как вновь объединить десятки тысяч обитаемых миров? Самый реальный и безболезненный способ – вспомнить принципы построения финансовой пирамиды. По Галактике снуют вербовщики, обещая мирам процветание. Отсталая планета Зябь присоединилась к пирамиде. Теперь ей нужно найти пять обитаемых миров на роль финансовых вассалов. В космос на вербовку отправляется странная команда: фермер, беспризорник, жулик и эстрадная примадонна…
Богата и благоприятна для жизни людей планета Твердь, однако земляне презирают «грязных фермеров» – колонистов, а колонисты ненавидят землян, грабящих природные ресурсы их планеты. Кончиться это может только взрывом. Свободы! Свободы любой ценой! Как часто звучали эти слова в истории Земли! Теперь они звучат в Галактике. Война и победа… а что дальше? Стоила ли игра свеч? Никто не учится на чужих ошибках, и люди обречены вечно повторять их. Но, быть может, в том их счастье?
В результате глобального похо-лодания и наступления нового ледникового периода человечество стремительно деградирует. Генетический «взрыв» разделил население Земли на людей и адаптантов — мутантов, приспособившихся к низким температурам, но утративших человеческую мораль и получивших вместо нее звериную жестокость и силу. Действие романа происходит в скованной лютой стужей Москве, где начинается кровопролитная гражданская война между людьми и мутантами, одним из участников кото-рой становится Сергей — бывший ученый, а ныне — командир штурмового отряда…
Смертная казнь на планете Хлябь давно отменена. Высшая мера здесь – изгнание... В огромное болото, через которое можно добраться к Счастливым Островам. Счастливым, потому что там можно жить, а не медленно умирать, быстро теряя человеческий облик. Вот только ещё никому не удалось пройти 300 километров через болото.Но однажды к высшей мере был приговорён вычислитель, гениальный человек, способный просчитать практически всё…
Люди занимаются освоением Марса. Как выяснилось, планета была обитаемой, самым крупным марсианским животным считалась дюнная кошка. Дюнные кошки отдаленно напоминали земных кошек, но на животе у нее имелась кожная складка-карман, где находился жизненно необходимый для кошки марсианский ароматический шарик. Земляне-колонисты занимались браконьерством и отнимали у кошек эти шарики до тех пор, пока на Марсе не появилась специальный корреспондент Кэйрин.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дамы зачастую — причины столновений мужчин. И вот опять этот запах духов, скрип стула возле стойки и едва слышный вздох. Ей около двадцати, у неё золотистые волосы. Она всегда носит черное платье. Но она не совсем обычная девушка, да и парень рядом с ней — не Джеф ли?
Антикоммунист Леверетт считает, что электричество разумно и интернационально. Электричеству все равно, по проводам какой страны бежать, России или Америки. Оно убъет любого, кто намерен начать атомную войну. Леверетт был с этим не согласен…
Пол прожил с женой долгую счастливую жизнь, но настал день, когда память и разум Гвендолин начали слабеть. Пол готов на все, чтобы вернуть любимую. Рассказ − номинант премии Хьюго за 2006 год.