Просто совершенство - [77]

– Как романтично! – воскликнула Натали.

– Ты, должно быть, шутишь! – Миссис Эштон бросила на дочь ледяной взгляд.

Кристин поежилась.

– Ну, еще ничего не решено. Окончательно. – Она посмотрела на Алека умоляющим взглядом: – Мы могли бы подумать о загородном доме.

Он пристально посмотрел на нее, пораженный, что такого сильного человека, как Кристин, можно так быстро подчинить.

– Ты этого хочешь? Кристин опустила глаза:

– Думаю, мы обсудим это позже.

– Конечно. – Он натянул на лицо улыбку, которую так и не снимал до конца обеда.

– Ты не против сесть за руль? – спросила Кристин, когда они вышли из дома. Голова у нее просто раскалывалась.

– Конечно, нет, – ответил Алек таким же бесцветным голосом, каким говорил в течение последних трех часов.

Кристин покопалась в сумочке и протянула ему ключи, надеясь, что он не заметит, как сильно дрожат у нее руки. Сжигавшее ее волнение оказалось настолько сильным, что на нее не подействовали ни ксанакс, ни вино и Кристин оставалась абсолютно трезвой. Но несмотря на это, она не имела права садиться за руль.

Когда они проезжали через Тэрритаун, мимо элегантных домов и тщательно ухоженных газонов, Кристин молча смотрела в окно.

– Все в общем-то прошло неплохо, – сказала она, когда они выехали на шоссе. – Ты понравился Робби и Натали. Отцу всегда требуется время, чтобы человек заинтересовал его, и то, что сегодня он держался несколько сухо, на самом деле не имеет никакого значения. Что же касается мамы... Надеюсь, она свыкнется с мыслью, что это ты занимаешься подготовкой к свадьбе. Если нет, то... Алек, мы позволим ей самой заняться этим. Она живет ради вещей, подобных этим, и у нее к этому просто талант. Все будет в порядке.

Алек промолчал.

– Сама свадебная церемония не столь уж важна, – торопливо продолжила Кристин, чувствуя, что ее нервы сплелись в тугой и жесткий клубок. – Важно лишь то, что мы с тобой поженимся. Поэтому если маме захочется, чтобы церемония была роскошной и торжественной, пусть так и будет, верно?

Алек по-прежнему продолжал хранить молчание.

Кристин несколько минут смотрела на меняющийся за стеклом пейзаж, потом начала твердить молитву, до самого дома повторяя ее на разные лады. Ничего не помогало. Тошнота подступала к самому горлу. Родители ясно продемонстрировали, что они не одобряют ее выбор. Но конечно же, это изменится. Обязательно, Со временем.

Когда они вошли в квартиру, у двери их приветствовал Бадци, но тут же в замешательстве заскулил, когда Алек прошел мимо, лишь слегка потрепав его по загривку. В комнате было сумеречно, хотя Кристин оставила лампу у дивана включенной. Не зажигая других ламп, Алек подошел к раздвижной стеклянной двери и остановился, вглядываясь в очертания вечернего Остина. Кристин, оставшаяся стоять у входной двери, увидела, как Алек снял галстук.

Почему он все молчит?

– Мне очень жаль, что мама с отцом были не очень дружелюбно настроены. – Она положила сумочку на столик у двери. – Но они такие, какие есть. Все образуется.

Алек обернулся и посмотрел на нее:

– Нет, Кристин, не образуется.

– Образуется. – Она механически перебирала какую-то «макулатурную» почту, потом прижала пальцы к ладони, потому что дрожь в руках не унималась. – Им просто нужно время, чтобы познакомиться с тобой поближе.

– Нет. – Бесстрастный тон Алека заставил Кристин снова посмотреть на Алека, но в темноте она не могла видеть выражение его лица. – Не образуется, потому что за все время, пока мы ехали сюда, ты ни разу не сказала: «Черт с ними, Алек. Мне наплевать на то, что они думают».

Она вздрогнула, услышав, что он выругался.

– Они мои родители. И мне, конечно же, небезразлично, что они обо мне думают.

– Слишком небезразлично. Ты когда-нибудь говорила им: «Черт с вами. Я сделаю так, как хочу»?

– Не говори ерунду. Я не чертыхаюсь на своих родителей.

Нервозность сменилась раздражением. Кристин направилась в спальню, на ходу снимая серьги.

– Конечно, не чертыхаешься. – Алек последовал за ней, но остановился в дверном проеме. – Если ты будешь ругаться в их присутствии или вдруг станешь сама собой, ты перестанешь быть идеальной дочерью, и они никогда не полюбят тебя так, как тебе этого хочется.

– Я рассказала тебе, почему они этого не могут. Это не их вина.

– Это полная чушь! Дети не должны зарабатывать любовь своих родителей. То, чему я стал свидетелем сегодня вечером, было похоже на то, как если бы твоя мать говорила: «Выпрями спину, ешь овощи, не забывай о правилах хорошего тона, и тогда я буду терпеть твое присутствие». А отец вообще игнорировал твое присутствие и вилял хвостом перед своим паршивым сыночком.

Кристин резко повернулась к Алеку:

– Робби не паршивый!

– Да что ты? – Алек снял пиджак и швырнул его на стул у окна. – А как тебе нравится предложение Робби заскочить в клуб как-нибудь в субботу поиграть в теннис, чтобы он мог ввести меня в общество?

– Он пытался быть дружелюбным. – Кристин запульнула туфли в направлении гардероба и расстегнула молнию на платье.

– Он указал мне мое место, давая понять, что я не вписываюсь в ваше элитное общество, более того, никогда не впишусь. – Алек сел на кровать и снял туфли. – Но как раз его-то я могу извинить, ведь он пытается защитить тебя. А вот твои родители... Черт побери!