Просто совершенство - [58]

Он пожал плечами:

– Мои брат и сестра перевыполняют свою норму по перенаселению этой планеты. Кроме того, гораздо веселее играть с чужими детьми, а потом, когда понадобится поменять подгузники, передавать малюток их родителям.

– Точно. Вот почему я могу понять чувства моей матери и представить, что произошло.

– И что же?

Кристин откинулась на спинку дивана – теперь, когда она начала говорить, ей было легче находить слова.

– Мама была молодой, избалованной и абсолютно счастливой в своем блаженстве новобрачной. Но отец настаивал на том, чтобы завести детей. Думаю, она согласилась, не зная, что за этим последует. Я представляю себе женщину, хорошо устроенную, ведущую светский образ жизни и мечтающую о прелестных малютках, красивой детской одежде с ленточками и кружевами и крошечных пинетках. А потом – бац! – утренняя тошнота, отечность и – ребенок! Он вопит, плачет, пускает слюни и писается.

– Да, дети имеют обыкновение это делать, – согласился Алек.

– Они также требуют много внимания. Внимания, которое, как она рассчитывала, будет сосредоточено не на них, а на ней, новоиспеченной мамочке. К этому нужно прибавить то, что отец тогда был очень упрямым. Эштоны всегда были хорошо обеспеченными и уважаемыми людьми, но отец матери, дедушка Ханикатт, выбился из низов и, по сути, «сделал себя сам». Думаю, дедушка сказал что-то, что задело самолюбие отца и заставило его постоянно доказывать, что он имеет право поступать так, как считает нужным. Он решительно отказался принимать какую-либо финансовую помощь как от ее родителей, так и от своих. Сейчас все по-другому, но тогда, когда отец проходил резидентуру, в нашей семье не было ни денег, ни даже лишней комнаты для няни.

– Какой ужас! – Алек поежился. – Как же она выжила?

– Можешь смеяться, сколько тебе угодно, но это было очень мучительно для такого человека, как моя мать. Откровенно говоря, я даже не понимаю, как из-за этого не развалился их брак. Могу только представить ее облегчение, когда с первого раза все получилось правильно.

– Получилось правильно?

– Да, когда она родила мальчика. Подарила своему мужу сына. Теперь ей не нужно было вновь проходить через все это. Затем Робби подрос и пошел в школу. Она, вероятно, думала: «Слава Богу. Снова почти нормальная жизнь». И вдруг как гром среди ясного неба появляюсь я и снова ломаю всю ее жизнь.

– Она тебе так и сказала? – Алек пристально смотрел на Кристин.

Она пожала плечами:

– Ей не нужно было ничего говорить. Вопреки мнению большинства людей, дети не такие глупые и многое могут понять из разговоров взрослых.

– Это ужасно! – Алек со стуком поставил бокал на кофейный столик. – Не могу даже представить, как это больно. Пусть я никогда не был без ума от своей семьи, но я никогда не ощущал себя нежеланным.

– А я это чувствовала. – Кристин смотрела на свой стакан, не в силах поднять на Алека глаза. – Внутри меня всегда сидела маленькая девочка, которой отчаянно хотелось стать гордостью и радостью своих родителей. Я рано поняла, что для мамы никогда не стану такой. Впрочем, так же холодно она относилась и к Робби. – Кристин подняла глаза. – Но я не могу простить отцу... его элементарного невнимания. – В ее глазах появились слезы. – Я не могу его простить за то, что он, только потому что я девочка, просто не обращал на меня внимания. И поэтому для меня это было очень важно услышать сегодня утром, что он «впечатлен».

– Но разве этого достаточно? – мягко спросил Алек.

– Нет, – ответила Кристин. – Недостаточно, но в этом-то все и дело. Если я буду работать в больнице в другом конце страны, он, возможно, услышит о моих успехах, но совсем другое дело, если об этом ему будут говорить люди, которых он знает. Совсем другое дело, если он своими глазами увидит, что я чего-то стою. – Искреннее страдание буквально захлестывало ее. – Так или иначе, я хочу заставить его замечать меня и заставить его признать, что я, так же как и Робби, достойна его гордости.

Алек внимательно посмотрел на Кристин:

– И ты не находишь в этом ничего нравственно нездорового – посвятить всю свою жизнь одной этой цели?

– Я думаю, что если я могу этого добиться, это совершенно необходимо, причем не только мне.

– А если этого никогда не произойдет?

– Произойдет. Если я получу место в больнице Святого Джеймса. А я сделаю все, чтобы его получить. – Кристин взяла ладонь Алека в свою. – Вот почему я прошу тебя не воспринимать мое решение как оскорбление. Мне бы хотелось продолжать встречаться с тобой, но я ни за что не хочу упускать этот шанс.

– Понятно. – Алек невидящим взглядом окинул комнату, явно пытаясь принять ее решение.

– А знаешь, – рискнула предложить Кристин, – альтернативой этому может быть твой переезд в Остин.

Алек громко рассмеялся:

– Поверь мне, такого не может случиться.

– А почему нет? Там тоже есть поисково-спасательная служба.

– Но не горная поисково-спасательная служба. Нет гор, нет снега, нет катания на лыжах. – Он мельком взглянул на висящие на стене постеры, потом покачал головой. – С таким же успехом ты могла бы предложить мне отрезать руку или ногу.

Кристин охватило разочарование.