Просто пространства: Дневник пользователя - [4]

На своей кровати я много путешествовал. Чтобы выжить, я брал с собой сахар, который таскал из кухни, и прятал его под подушкой (от песка все чесалось…). Страх — даже ужас — не оставлял меня, несмотря на защиту простыней и одеял.

Кровать: место смутной опасности, место противоречий, пространство одинокого тела, обремененного эфемерными гаремами, ограниченное пространство желания, невозможное место укоренения, пространство мечты и Эдиповой ностальгии:

Кровать

Блажен, кто может спать, от всех сует вдали,

В почтенной, вековой, прадедовой кровати,

Где предки родились и мирно отошли!^{1}

Жозе Мария де Эредиа. Трофеи

3

Я люблю свою кровать. Она у меня чуть больше двух лет. Раньше она принадлежала одной из моих знакомых; она переехала в такую крохотную квартирку, что ее кровать. — совершенно стандартных размеров — едва умещалась в предусмотренной спальне, и она поменяла ее на ту, которая была у меня и которая оказалась чуть у́же.

(Когда-нибудь помимо прочих историй я напишу — смотри следующую главу — историю своих кроватей.)

Я люблю свою кровать. Люблю валяться в кровати и, не отрываясь, смотреть на потолок. Я бы охотно посвятил ему бо́льшую часть своего времени (и, главным образом, утро), если бы занятия, считающиеся более насущными (устанешь перечислять), так часто мне не мешали. Я люблю потолки, люблю лепнину и розетки: они часто меня вдохновляют, а переплетение гипсовых фиоритур легко отсылает меня к другим лабиринтам, сплетаемым фантазиями, идеями и словами. Но о потолках уже никто не задумывается. Их делают безнадежно прямоугольными или, чего хуже, оснащают так называемыми декоративными балками.

Прикроватным столиком мне долгое время служила широкая доска. За исключением твердой пищи (когда я остаюсь в кровати, то обычно есть не хочу) там находилось все, что мне требовалось, как необходимое, так и бесполезное: бутылка минеральной воды, стакан, пара маникюрных ножниц (к сожалению, зазубренных), сборник кроссвордов уже процитированного Робера Сипьона (пользуясь случаем, я хотел бы его немного поправить: в 43-й решетке указанного и в остальном безупречного сборника он — тихонечко — написал «néanmoins»^{2} с двумя «m», что, разумеется, разрушало соответствующую горизонталь (нельзя же писать «assomnoir»^{3}) и серьезно затрудняло решение задачи), пакетик бумажных носовых платков, щетка с жесткой щетиной, которая позволяла придавать шерсти моего кота (впрочем, это была кошка) блеск, вызывавший всеобщее восхищение, телефон, благодаря которому я мог не только сообщать друзьям о состоянии своего здоровья, но и отвечать бесчисленным незнакомым, что они попали не в компанию «Мишлен», полностью транзисторный радиоприемник, передающий в течение всего дня, если моей душе угодно, музыку различных жанров с перерывами на последние известия, долдонящие о дорожных пробках, несколько десятков книг (одни я собирался прочесть, но не читал, другие перечитывал постоянно), альбомы комиксов, стопки газет, все аксессуары курильщика, всевозможные записные книжки, блокноты, тетради и вырванные листки, будильник (разумеется), один тюбик с алка-зельцером (пустой), другой — с аспирином (наполовину полный или, если угодно, наполовину пустой), третий — с антигриппином «Секинил» (едва початый), лампа (конечно), уйма рекламных проспектов, которые я все никак не удосуживался выбросить, письма, шариковые ручки, фломастеры (и те и другие часто исписанные…), карандаши, точилка, резинка (три последние принадлежности предназначены как раз для решения вышеназванных кроссвордов), камешек, подобранный на пляже в Дьеппе, несколько других мелких сувениров и почтовый календарь.

4

Еще несколько банальностей:

Треть своей жизни мы проводим в постели. Кровать — одно из редких мест, где мы находимся в более или менее горизонтальном положении. Прочие места имеют специфическое назначение: операционный стол, лавка сауны, шезлонг, пляж, кушетка психоаналитика…

Техники сна: мнение, согласно которому лежачее положение естественно, совершенно ошибочно (Марсель Мосс о телесной технике, в работе «Социология и антропология», с. 378; здесь можно было бы процитировать весь, увы, недостаточно развернутый параграф).

См. также: ФЛЮССЕР В. «О постели» в журнале «Общее дело», 2, № 5, 21–27 (1973).

А гамак? А циновка? А нары? А кровати-шкафы? А глубокие, как могилы, диваны? А лежанки? А кушетки спальных вагонов? А походные койки? А спальные мешки, разложенные на надувных матрацах, положенных в свою очередь на пол, застеленный ковровым покрытием?

Комната

1

Фрагменты текущей работы

У меня исключительная и даже, думаю, необыкновенная память на все места, где я спал, за исключением тех, из раннего детства — до окончания войны, — которые смешиваются в сплошную серую безликость школьного дортуара. Что касается прочих воспоминаний, то, когда я лежу, мне стоит лишь закрыть глаза и задуматься о каком-либо определенном месте, как чуть ли не мгновенно припоминаются все детали комнаты, расположение дверей и окон, расстановка мебели, и с еще большей точностью возникает почти физическое ощущение того, что я опять лежу в той комнате.