Просто приворот - [41]

В прежние времена люди понимали опасность и умели с ней бороться. Женщина занимала подобающее ей место, а те грешницы, что из-за природного злонравия или суетной гордыни пытались обрести власть над душами и телами других людей и вступали ради этого в сделку с врагом рода человеческого, быстро находили свой печальный конец.

Верные слуги Господа всегда стояли на страже, вовремя выявляя злодеек и предавая их суду и казни, а церковь в бесконечном милосердии своем давала им возможность раскаяться перед смертью и назвать сообщниц злодеяний, чтобы облегчить печальную участь и, может быть, даже обрести спасение.

Но время шло, и люди постепенно забыли свои обычаи, разучились бороться со злом, что несут ведьмы, а главное — перестали даже замечать его! Ослепленные гордыней и безверием, находясь в плену у материализма, они верят только в то, что можно потрогать руками, взвесить, измерить или обнаружить с помощью хитрых приборов.

А дьявол, как известно, не спит… И верные его прислужницы быстро поняли, что больше им ничто не угрожает. «Просветители» и «гуманисты» направили людей по ложному пути, и теперь ведьмам можно не опасаться заслуженной кары.

Женщины бесстыдно выставляют напоказ свое тело, красят лицо, виляют бедрами, зазывно улыбаются… Недаром сказано в древних писаниях, что не найдется мужчины, который бы так стремился угодить Всевышнему, как старается женщина понравиться мужчине. И не просто понравиться, а завлечь, поработить, превратить в игрушку и орудие для ненасытного сладострастия и в конце концов — украсть его душу…

У старого раскидистого дерева совсем молоденькие девицы — наверное, лет по пятнадцать-шестнадцать, не больше! — собрались в кружок. Они курили, пили пиво, передавая бутылку из рук в руки, громко смеялись… Несмотря на юный возраст, печать порока уже легла на их лица. Василий с отвращением покосился на ярко накрашенные рты, короткие майки, обтягивающие рваные джинсы, всклокоченные волосы, выкрашенные во все цвета радуги…

Если в прежние времена только ведьмы в подобном виде собирались на свои богомерзкие шабаши, и даже они днем старались соблюдать приличия, то теперь у женщин вовсе не осталось стыда! Видеть такое было неприятно. Василий ускорил шаг, но одна из девиц неправильно истолковала его взгляд.

— Молодой человек! — крикнула она и помахала рукой. — Идите к нам! Смотри, вроде ничего себе такой кекс, — обратилась она к подруге, — интересно, как он…

Та что-то шепнула ей на ухо, и обе девицы закатились от смеха.

Василий понял, что именно имела в виду юная ведьма, и сразу почувствовал, как кровь застучала в висках от гнева. Глаза на мгновение заволокло багровой пеленой. Хотелось сейчас же заткнуть рот этой наглой твари, ударить, может быть, даже убить… Но Василий изо всех сил старался не подавать виду. «Нельзя, нельзя сейчас… — твердил он себе. — День, вокруг полно народу, их слишком много…» Надо поскорее уйти прочь, миновать опасное место, пока еще можно контролировать себя.

Василий почти бежал по бульвару, а вслед ему несся издевательский смех и похабные шуточки:

— Ну ты, Тигра, напугала чувака! Вдруг он еще девственник!

— Ага, а еще трезвенник и язвенник!

— А может, он мальчиков любит?

Василий сжал кулаки так, что ногти впились в ладони. Когда развеселая компания осталась далеко позади, он замедлил шаг и без сил опустился на скамейку.

Все удовольствие от прогулки, от ясного и теплого летнего дня было напрочь испорчено. Пот струился по лицу, руки и ноги противно дрожали. Спокойно, только спокойно…

Пытаясь справиться с накатившим волнением, молодой человек старался дышать размеренно и глубоко, а про себя вновь и вновь твердил запавшие в память строки из Екклесиаста: «И нашел, что горче смерти женщина, потому что она — сеть, и сердце ее — силки, руки ее — оковы; добрый пред Богом спасется от нее, а грешник уловлен будет ею».

Обиднее всего было ощущать собственное бессилие. Да, он делает все, что может, но не дано ему переделать этот мир! Это все равно что муравью перетаскать по песчинкам высокую гору. Скольких бы явных и тайных колдуний и их пособниц, погубивших свои души, он ни уничтожил, все равно их много, слишком много…

Просто руки опускаются!

Иногда в минуты слабости, вот как сейчас, например, Василий думал над тем, почему случилось так, что именно ему предназначено было стать охотником за ведьмами, их судьей и палачом — возможно, последним на земле. Может быть, вся его жизнь была только предисловием, подготовкой к той великой миссии, которую теперь приходится выполнять?

Жарким летом восьмидесятого года Москва принимала Олимпийские игры. Это было важное политическое событие, призванное не столько выяснить, кто из спортсменов быстрее бегает или выше прыгает, сколько продемонстрировать всему миру преимущества самого передового социалистического строя.

Власти старались как могли: ограничили въезд в город, чтобы «колбасные» электрички из Рязани или Калуги не позорили лицо столицы очередями страждущих заполучить батон колбасы за два двадцать, предусмотрительно выселили за сто первый километр всех подозрительных элементов, на прилавках магазинов появились дефицитные товары и продукты. В стране победившего социализма, где все делается исключительно на благо человека, иначе и быть не может…