Просто одна ночь - [71]

— Это Дафна? — спрашивает он, и я чувствую его смех через грудь. — Она может тусоваться со Скуби, и они будут вместе гоняться за привидениями.

Еще больший рев смеха вырывается из его груди, когда я щипаю его за сосок.

— Нет! — Я следую его примеру, чувствуя, как это происходит внизу моего живота, и, черт возьми, как приятно, когда что-то, кроме боли, поглощает меня. — Могу я попросить тебя об одолжении?

Он кивает.

— Давай подождем, пока у нас родится ребенок, прежде чем выбирать имя. Я не хочу обнадеживать себя, чтобы потом что-нибудь случилось.

Его рука крепко обхватывает меня.

— Ничего не случится.

Я поднимаю руку и провожу пальцами по щетине на его щеках.

— Просто на всякий случай.

— Мы будем ждать. И когда ты родишь нашего ребенка, и это будет девочка, мы выберем то имя, которое ты выберешь. Если это будет мальчик, мы выберем мое.

Я улыбаюсь.

— Мне нравится эта идея.

— А теперь, могу я попросить тебя об одолжении? Тебе не обязательно отвечать сразу. Подумай об этом и свяжись со мной, когда решишь.

Черт побери. Он и его одолжения.

— Что?

Искренность проступает в его чертах.

— Подумай о том, чтобы переехать ко мне. Я сделаю все, чтобы тебе там было комфортно. Спать на диване. Спать в подвале. Спать в моей машине, если понадобится.

— Это не закончилось хорошо, когда я была у тебя в последний раз. Я чувствую себя слишком чужой.

— Я все исправлю. Сделаю тебя счастливой там. Дай мне шанс.

Я медленно киваю.

— Я подумаю об этом.

— И… — он затягивается. — Еще один серьезный вопрос.

— Чего еще ты можешь хотеть? — спрашиваю я, симулируя раздражение.

— Почему ты назвала своего кота Скуби? Разрешая тебе дать имя нашему ребенку, это меня настораживает.

— У моего дедушки был кот по имени Скуби. Никто не понимал почему, и он никогда нам не рассказывал. — Я сужаю глаза, улыбаясь. — Так что считай, что тебе повезло услышать мою причину.

— И что же это будет?

— Потому что мой дедушка назвал его Скуби.

Он кивает.

— Давай оставим мультяшные имена нашим животным.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

ДАЛЛАС

Я помню тот день, когда я сказал Мейвен, что Люси умерла.

Я усадил ее за стол и сообщил новость, и она восприняла ее плохо. Несколько недель она плакала и злилась. Пытаться объяснить шестилетнему ребенку, что такое смерть, нелегко. Все, что я мог ей сказать, это то, что мама ушла на небеса, но она восприняла это как то, что мама ушла, потому что злилась на нее. Мы ходили на консультацию к нашему проповеднику. Я несколько дней сидел дома, строил крепости из подушек и устраивал чаепития с мягкими игрушками.

Рассказывая ей о потере одного из детей, я боялся, что она вернется к той печали. Мы потеряли слишком много людей. Прошли через слишком большой ад. Мейвен начала предлагать имена из своих любимых книг. Все, мимо кого мы проходили на улице, в продуктовом магазине, в ее детском саду, слышали, как она хвасталась, как она собирается стать старшей сестрой.

Я последовал совету своей семьи и уложил ее вчера вечером. Как бы сильно я ни хотел видеть Уиллоу рядом с собой, она уже достаточно натерпелась. Мейвен плакала, но теперь она лучше понимает смерть. Она сказала, что ее мама заботится о ребенке на небесах.

Прошла неделя с тех пор, как я попросил Уиллоу переехать к нам. Она больше не поднимала этот вопрос, и я знаю, что мне нужно сделать, пока она этого не сделала. И сегодня, как никогда, я решил, что должен сделать что-то, что причинит мне боль.

Сегодня мне не хотелось вставать с постели, но я должен был собраться с духом и сделать это.

Сегодня день, который я раньше праздновал. Теперь это день тьмы. Моя мама предложила посмотреть за Мейвен еще до того, как я рассказал ей о своих планах.

Я отправляюсь в путь, который не совершал уже несколько недель. Я не рассказал ей новости, я боялся сказать ей, но больше не могу.

Я сажусь перед ее могильным камнем и кладу перед ним розовые тюльпаны, ее любимые цветы.

— Привет, Люси-плюшка, — шепчу я. — С днем рождения. — Я усмехаюсь, откидываясь назад. — Большие тридцать два.

Я вздыхаю.

— Я знаю, что давно не был здесь. Прости. И я знаю, что тебе нравится, когда я честен, так что это то, что я собираюсь дать тебе. Я был поглощен чувством вины, ощущением, что я подлец, плохой муж, что ты разочаруешься во мне. Это была глупая мысль, потому что я знаю твое сердце. Ты, наверное, хотела бы сейчас дать мне пощечину и сказать, чтобы я взял себя в руки. Ты вела меня за собой, когда я не знал, куда свернуть. Жесткая любовь — вот как ты это называла.

Мои глаза слезятся.

— У меня будет ребенок. У нас должно было быть двое, но мы потеряли одного. Это было как снова пройти через ад. Мейвен хочет, чтобы ты присматривала за ее братиком или сестренкой. Ты сможешь сделать это для нас?

Солнце бьет на меня, и по моей щеке катится слеза.

— Я потерял ребенка, как потерял тебя, и я был так зол. Так чертовски зол. Я жалел себя. Я был зол на всех… на всё. Но мой гнев и страх только заставят меня продолжать терять людей.

Я вздохнул и снял обручальное кольцо с пальца. Я смотрю на него в последний раз, прежде чем вырыть пальцами небольшую ямку в грязи. Мои руки дрожат, пока я закапываю его рядом с тюльпанами.