Просто Иван - [4]

  - С-с-стой с-с-сволочь! - Послышался возмущённый окрик.

   Лёха никак на него не отреагировал.

  - С-с-стой, с-с-стр-релять буду!

  - Товарищ интендант, может быть он контужен? Гляньте на него, идёт, таращится вокруг - как блаженный и гляньте как шатается: того и гляди упадёт замертво! Он вас может и не слышит то!

   И снова Алексей пропустил эти слова мимо своего сознания. Он остановился только после того, когда на его плечо легла чья-то сильная рука и резко рванув, развернула его.

  - Ты ч-ч-что боец! З-з-забыл зач-ч-чем тебе р-р-родина дала в р-р-руки ор-р-ружие?!...

   Было заметно, что из ушей и носа остановившего Лёху военного ещё недавно текла кровь: на перемазанном сажей лице и шее были видны её застывшие следы. Да и судя по всему, интендант - ибо так к нему кто-то обращался, обычно носил очки, потому что только на близком расстоянии, щуря глаза, он заметил что остановленный им человек был облачён в неизвестную ему пятнистую форму, правда до неузнаваемости густо перемазанную сажей, пылью, и кровью.

  - Ты! - Ты! - Ты! Гер-р-рманский пр-р-рихвостень! ... Конт-т-тра недор-р-резан-н-ная! ... Так это ты сволота кор-р-р-ректировал артналёт! Это т-т-ты и т-т-твои под-д-дельники под-д-дожгли наши казармы и склад-д-ды! ...

   Все эти обвинения были для Прохорчука пустым сотрясанием воздуха и он совершенно их не воспринимал. Послышались крики: - 'Воздух‟! - Алексей отвлёкся на доносившийся с неба гул, который резко перешёл в неприятный рёв. За его взглядом проследил и обладатель двух кубиков в петлице, у которого кажется были ещё и проблемы со слухом, - не мудрено раз из ушей не так давно текла кровь. Лёшка увидел несколько пикирующих самолётов, один из которых летел прямо на него и видимо никуда не собирался сворачивать. Далее от пикировщика отделилась чёрная точка и стала быстро приближаться, увеличиваясь в размерах. По-прежнему отстранённо Лёха смотрел на приближающуюся к земле смерть - потеряв всякий интерес к самолёту: который после сброса бомбы устремился в небесную высь. И только стоявший перед ним военный успел крикнуть: - 'Лож-ж-жись‟! - ... земля беззвучно вздыбилась....

  Глава 2

   Тело болело, голова кружилась и сильно тошнило. Вокруг было темно, а воздух был тяжёлым и спёртым. Как сквозь ватные беруши были слышны стоны, кто-то кричал: видимо от боли, или в горячечном бреду продолжая вести бой. Недалеко от лежанки на которой пришёл в сознание Прохорчук, горел слабый огонёк, а возле него, две плохо различимые фигуры низко склонившись старались удержать мужчину постоянно порывающегося встать. Стало понятно, что именно он и кричал: - ... 'Вон они немцы! Они скрытно обходят и вот-вот гады ударят во фланг‟! ...

  - Пить. - Тихо попросил Алексей.

   Но его никто не услышал и его посетила нелепая: сюрреалистичная мысль:

   - Стоит ли обижаться на то, что на меня никто не обращает внимания, когда вокруг столько стонущих тяжелораненых. Ведь они намного сильнее нуждаются во внимании и уходе. - Алексей удивился от таких мыслей и задумался, он терялся и никак не мог понять. - Какие такие раненые, откуда они здесь взялись, и почему я лежу среди них? Вообще, что происходит?

  - Ну что болезный? Никак очухался? Жажда замучила сынок? - Голос был женским и скорее всего, принадлежал пожилой женщине. - Эх, усердно твоя мамка за тебя богородицу молит касатик: искренне. Мы уж думали что не жилец ты на этом свете.

   Быстро повернуться на звук не получилось, но когда Алексей увидел неожиданно заговорившую с ним женщину, то, несмотря на очень слабое освещение увидел её усталые и такие грустные серые глаза. Она смотрела на него и улыбалась одними краешкам губ: что придавало её морщинистому лицу схожесть с иконой преподобной Матроны - во всяком случае, так Лёхе казалось. Это сходство не портила даже стеклянная фляга, на дне которой плескалась пара глотков какой-то прозрачной жидкости.

  - Наши мальчики сказывают, тебя с Феофановичем одной бомбой накрыло - только все осколки достались технику-интенданту второго ранга: царствие ему небесное, а тебя взрывом в ров отбросило. - Женщина, промокнула Лёшкины губы мокрой тряпицей, тяжело вздохнула и немного помолчав, продолжила. - Вот так и пролежал ты там весь бой - нагой и беззащитный: прям яки младенец, только по его окончанию наш фелшар заметил что ты шевелишься, - как будто ползти пытаешься. Вот и притащил тебя к нам. А наш дохтор-то, как только осмотрел тебя значит, так сразу и говорит: - 'Не жилец он - точно не жилец. Махсимум к заутренней помрёт ‟. - Но всё равно позволил тебя в подземную галерею занесть: предварительно заставив меня срезать с тебя последние обрывки твоей окровавленной одёжи. А оно вон как вышло то, дохтор то наш вскоре погиб - очередных раненых на улице осматривая; а ты вот понимаешь, значит оклемался. ...

   Женщина всё говорила и говорила: стараясь успеть выговориться перед молчаливым слушателем, а Лёха, тихо радуясь что слух постепенно возвращается, молча слушал сбивчивые рассказы как утром погиб муж этой женщины - вольнонаёмный Трифон Евграфыч; как она сама чуть не погибла, весь день вытаскивая раненых из под обстрела. Тётка Оксана - так она просила к ней обращаться, время от времени прерывала свою исповедь: то кому-то водицы подавала - то есть смачивала губы мокрой тряпицей; то шинельку кому подправит; то ещё чего ни будь. А когда возвращалась, то затеивала новый рассказ: как будто позабыв обо всём, что до этого говорила.