Прости меня - [40]

– Ты собираешься пить кофе, дорогая?

Голос ее приятельница из соседнего кабинета вырывает обратно в реальность. Она растерянно поднимает глаза на торчащую голову приятельницы.

– Да, конечно, одну минуту.

Затем быстрым движением достает маленькую флешку и копирует найденную информацию. Прячет ее в карман своего белоснежного халата и отправляется пить кофе, о котором совсем не получается думать.

30

– Ты большая умница, сестренка.

– Ты так уверен?

– Конечно. Ты проделала такой большой путь. Я действительно тобой горжусь.

– Я бы не сумела справиться без тебя.

Она говорит слегка прохладно. Как-то без эмоций, что на нее не слишком похоже, когда голос звучит столь безлико. Странно, она должна ощущать прилив сил, а он через расстояние чувствует, как она хмурится.

– Он нравится мне.

– Наслаждайся.

– Нет, ты не понимаешь. Он мне правда нравится.

Воцаряется непривычная и не слишком уютная пауза. Они оба молчат, впрочем, они всегда умели общаться молча, и дело тут даже не в одной крови, а в том, что они действительно были близки. И готовы были друг ради друга на все, наверное. Его девушки даже умудрялись ревновать его к его же сестре, какая дикая глупость. Только вот он действительно мог бы сорваться к ней в любой момент, забывая, что и кто рядом с ним. Она никогда не злоупотребляла их близкими и доверительными отношениями, но когда у нее разболелся зуб, он отправил свою пассию восвояси, чтобы просто довести сестру до врача, зная, что она до скрежета зубов боится стоматологов. Какая ирония. Она не знала об этих его подвигах, узнала бы, точно отругала, что, впрочем, ничего бы не поменяло. Он всегда говорил, что любовных историй у него может быть миллион, а вот сестра у него одна.

И сейчас он слышит перемены в голосе своей сестры, слышит, что она словно жалеет о чем-то, и это что-то гложет ее изнутри.

– Чем он тебе нравится? – спрашивает он, и она улыбается.

Он не читает ей нотации, не пытается как-то изменить ее настроение, просто задает такой обычный вопрос младшего брата. Он часто спрашивал, почему ей нравится тот или иной, чаще всего подонок. Здесь ведь ситуация совсем другая.

– Просто нравится. У меня мало времени. Скоро мы уже причалим.

– Эй, не вешай нос. Ты имеешь право на то, чтобы он тебе понравился.

Она прикрывает глаза, все так же прижимая трубку к уху. Тяжело вздыхает. У нее бывает привычка молчать в трубку, кивать, считая, что тот кто-то на другом конце может увидеть ответ. Ее брат мог.

– Имею ли?

31

Они сходят на берег, он ее даже бережно поддерживает за талию. Светит яркое солнце, и она поднимает глаза на небо, а когда возвращает взор на него, он замечает, что ее зеленые глаза стали еще ярче, зрачки расширились от яркого света.

– У тебя красивые глаза, Валерия.

– А ты повторяешься, Константин, – не без ласковой улыбки произносит она с шутливым укором.

А он вспоминает: когда же успел наговорить комплиментов ее глазам. Для нее обстановка незнакомая, она осматривается по сторонам как ребенок, который впервые попал на море. Он сам никогда здесь не был, поэтому уже остановился у какой-то палатки в попытке объяснить, что ему нужна дорожная карта. Она смеется над его старомодностью, а он говорит, что доверяет только тому, что уже написано. Она сидит на парапете, когда он решает вопросы с тем, чтобы им дали машину на прокат, его не понимают или делают вид, что не понимают, и она видит, как в нем нарастает раздражение. Но сидит и наблюдает с грацией кошки, хотя, в ее случае, скорее, котенка. Он бегает из стороны в сторону и трясет перед непонимающими лицами какими-то квитанциями, после чего возвращается к ней, уныло садится рядом и произносит:

– Ничего не понимаю. Как будто бы сговорились.

Она понимающе кивает и молча берет из его рук те самые квитанции.

Уже буквально через десять минут они едут в машине, и он поражается, как быстро ей удалось разрешить неприятную ситуацию.

– Ты просто слишком суетишься и выглядишь подозрительным. Я бы тоже не позволила тебе взять мою машину в аренду. Ты выглядишь как человек, который пытается провезти через границу наркотики.

– Ты-то мне доверилась.

– А я сумасшедшая, – подмигивает она и строит гримасу.

Он старается найти волну радио с музыкой под настроение, но играет сплошная дрянь. Она просит поехать какое-то время в тишине. Впрочем, он с ней согласен.

Лишь спустя полчаса она впервые произносит что-то, и этим что-то является просьба остановиться на заправке, что он покорно выполняет. Она выходит из здания с двумя стаканчиками кофе и в зубах несет большой бумажный пакет. Он открывает ей дверь и заглядывает в пакет, сейчас осознав, что чертовски проголодался.

– Не рассчитывай на многое. Это были единственно приличные сэндвичи, и то я в них не уверена. А кофе – откровенное пойло. Да, я помню, что ты ненавидишь такой кофе.

– А я помню, что ты любишь порой пить подобную дрянь.

– Пятерка за память. Ешь. Боюсь, что иначе они стухнут еще до того момента, как мы успеем доехать до мотеля. Мы же едем в мотель?

Он достает сэндвич, в конце концов они выбирают только куски хлеба, огурец или помидор не отличить, оба зеленые и незрелые. Кофе он и вовсе вылил, хотя она потом страшно надулась, что он не отдал его ей. И не разговаривала еще полчаса, но ему повезло, он нашел приятную слуху радиоволну. И ее разговорчивость была ему вовсе ни к чему. Она заснула, прислонившись щекой к стеклу. Он разбудил ее спустя какое-то время и попросил сменить за рулем, она нехотя перелезла на водительское сидение, а он подложил под щеку толстовку – задремал.