Прости меня - [8]

— Если ей не хватило мужества, это сделаю я, — с неожиданным упрямством Элла отложила документы на журнальный столик и подошла к камину, взяла фотографию в руки.

Марку на снимке было не больше, чем ей в то страшное лето, когда она переступила порог этого самого дома. Длиннее, чем он носил обычно, волосы развевает ветер, глаза сияют; одетый в хлопковую белую футболку с надписью «Чемпион» и серые шорты мальчик на фото не представлял никакой угрозы, но Элла с глубоким чувством удовлетворения достала фотографию из рамки, согнула в несколько раз и бросила в камин, который, к сожалению, не горел.

Люда сообщила, что она глупее, чем ей казалось.

Вместо того чтобы обидеться, Элла вернулась на свое прежнее место, плотнее укуталась в свитер, который не снимала с прошлого вечера, и, подогнув под себя ноги в серых пижамных штанах, представила, как будет хорошо вот так же просто разделаться и с самим Марком.

— Можете ничего не говорить, Люда. Я знаю, что она его очень любила, несмотря на предательство. Хранила фотографию, но вычеркнула из завещания. Странно, не так ли?

Элла все же была не так глупа. Маленький «подкидыш» из провинции. Люда снова пожала плечами. Но Элла — далеко не ее мать. Поэтому если Марку удастся убрать ее с дороги, никто не расстроится. В компании который день царит хаос, Миша Киселев еще слишком молод и неопытен, чтобы взять управление в свои руки, а только сеет смуту. У нескольких сотрудниц после неудавшегося пожара случилась истерика, полиция снует по коридорам и расспрашивает потенциальных свидетелей. Если страсти в скором времени не улягутся, компании «Медиаком» грозит полный крах. Тендер проигран, неизвестная фирма снова оказалась хитрее. Никто не хочет подчиняться девчонке-подкидышу, которая даже отдаленно не похожа на Елизавету Гончарову.

У нового «босса» слишком болезненный цвет лица, волосы растрепанные, хотя она непроизвольно пыталась их пригладить пару раз, взгляд затравленный. Ее с натяжкой можно назвать симпатичной, хотя глаза у нее большие, голубые, обрамленные пушистыми ресницами. Сама же она, одетая в ужасный свитер горчичного цвета, кажется еще бледнее, чем есть на самом деле. Худая, осунувшаяся. Что она знает об управлении такой мощью, как «Медиаком»? Елизавета Гончарова посмеялась над ними, выкинув этот фокус, наплевала на миллионы, на людские судьбы, в конце концов. Как ни боролась с собой, Люда не могла совладать со злостью. Если бы Гончарова простила Марка, его бы встретили с распростертыми объятиями. Он был отличным парнем, пока не сбрендил. Определенная группа людей в компании до сих пор поддерживает его интересы и готова устроить диверсию. Гончарова должна была его вернуть…

— Я буду находиться взаперти в этом доме вечность?

Люда не имела четких инструкций на этот счет и поэтому просто сказала:

— Приведите себя в порядок и загляните послезавтра в компанию. Я пришлю вам, кого нужно, а заодно и врача. Подозреваю, что у вас анорексия.

— Всего лишь паническая боязнь снова весить сто килограмм.

Потом она снова говорила по телефону, довольно сухо распрощалась с Эллой и исчезла за рулем блестящей красной «Тойоты».

Элла решила, что самое время набрать тетушек и развеять их страхи. Они уже должны были увидеть ее в новостях или же наткнуться на ее фотографии в газетах. Тетя Жанна обожала быть в курсе всех событий и поэтому выписывала едва ли не дюжину периодических изданий. Она лишь упустила из виду, что вездесущим тетушкам уже стало известно и о неудавшемся покушении на ее жизнь.

— Элла, крошка, ты жива?

— Элла, милая, тебе не было больно?

Ей хотелось улыбнуться, несмотря на глубокое отчаяние.

— Со мной все в порядке, — приходилось лгать и обещать, что она сделает все возможное, чтобы уцелеть и «надавать по заднице» своим обидчикам.

Поднявшись на второй этаж, Элла медленно пошла вдоль коридора. На втором этаже было шесть спален. Она точно помнила их количество, потому что еще в детстве тщательно сосчитала их все; на то время, будучи ребенком, Элла не могла поверить, что в таком большом доме может жить всего лишь одна семья. Она с приемными родителями отлично помещалась в двухкомнатной хрущевке с видом на городской парк.

Голоса в голове звенели, возвращая неприятные воспоминания:

«— Догони меня, рыжая!

— Я не умею быстро бегать.

— А целоваться умеешь?…»

Она моргнула, но навязчивые тени прошлого никуда не исчезали.

«— Если ты еще раз без спроса вломишься в мою комнату, я всем расскажу твой маленький секрет!

— Но ты был в моей комнате, когда меня не было! И еще ты лазил в моих вещах.

— Думаешь, что подловила меня, рыжая?

— Не называй меня так, пожалуйста…»

Тринадцать лет прошло, а раны на душе так и не затянулись. Зато теперь Элла могла без спроса попасть в комнату Марка, чтобы узнать те самые секреты, которые он скрывал.

Она остановилась перед дверью в угловую комнату, в противоположном конце коридора от той спальни, которую занимала она сама. Осторожно взялась за ручку, дверь поддалась, Элла заморгала, нашла на стене включатель и замерла.

Не такую картину она себе представляла увидеть. Хаос царил повсюду: разбросанная одежда, старые книги, разломанные ящики комода, порезанные шторы на окнах и в центре этого беспорядка — облитая черной краской кровать. Ужаснувшись, Элла непроизвольно прижала руки к груди, сделала пару шагов, но не рискнула ступить дальше, испугавшись, что люстра, едва висевшая на оголенном проводе, рухнет. Странно, что она еще горела.