Прости меня - [36]

Позади щелкнул дверной замок.

Элла круто обернулась и, уронив из рук туфли, прижала ладонь к губам.

— Это всего лишь дурной сон, — прошептала она самой себе, но видение не исчезало: небрежно облокотившийся об дверь Марк пристально смотрел на нее. Сверху вниз, потом, нахмурившись, резко рванулся к ней, сжал запястья, вынуждая смотреть ему в глаза.

Теперь, вблизи, Элла увидела, какой он уставший и напряженный. Голос его при этом звучал как натянутая струна:

— Как быстро ты набираешься дурного опыта.

— Если ты о том, что я езжу на работу, хожу на свидания и из кожи вон лезу, чтобы наладить свою жизнь с тех пор, как меня выкрали и едва не прикончили, то уж прости. Ты вообще не должен здесь быть! — с горечью крикнула ему в лицо Элла. — Мне достаточно щелкнуть пальцами и обученные ребята наденут на тебя кандалы.

— Почему же ты этого не сделала до сих пор? — бросил он сухо, стараясь не замечать, как пленительна Элла в вечернем платье, которое так отлично подчеркивает изгибы ее ладного тела. Киселева придется припереть к стенке уже потому, что он смел все это лицезреть.

— Потому что ничего не хочу сильнее, чем лично надеть на тебя кандалы! — Элла с жаром вырвала свои руки, растерла пальцы и напомнила кое-что важное: — Вторая попытка похищения не сойдет тебе с рук так легко, как бы ни были заманчивые денежки, так и не полученные после первой. Тебе меня больше не запугать.

— Разве я тебя запугивал? — Марк проигнорировал обвинение в похищении и требование выкупа.

— Это уже не важно. Твое место за решеткой. В голове не укладывается, как ты смог сбежать и явиться сюда!

— Если бы ты прислушивалась к моим советам, мне не пришлось бы проворачивать свой побег! — обвинил он ее.

Элла завелась еще больше:

— Ты подлый, лживый негодяй!

— Допустим, но я по-прежнему хочу заставить тебя убраться отсюда.

— Весьма заманчиво! Наверное, я так и поступила бы, не окажись по уши в дерьме! Теперь дело принципа увидеть, как ты истекаешь кровью.

— Говоришь, в дерьме? — Марк пытался уравновесить вспышку ярости Эллы, но только яснее ощущал: что бы он ни сказал, ни один нормальный человек не поверит в это. — Так вот: я из кожи вон лезу, чтобы вытащить тебя оттуда.

— Хорошие способы ты для этого изобретаешь, однако!

— Я стараюсь в своей манере.

Элла с горечью фыркнула:

— Мне не хватит пальцев на обеих руках, чтобы перечислить, как ты стараешься!

Он выглядел загнанным в угол. Вот и прекрасно! Элла с силой откинула туфлю, об которую споткнулась, и потянулась в сумочку за телефоном.

— После всего, что произошло, ты еще и слал мне дурацкие смс-ки. Из тюрьмы! Где ты вообще взял телефон?

— Кое-какие друзья помогли, — без интонации ответил Марк, наблюдая, как Элла отчаянно суетится, хватает телефон, набирает какой-то номер. — Убери телефон, Элла.

Она даже не взглянула в его сторону. Марку пришлось снова приблизиться к ней и выдернуть телефон. Элла ограничилась тем, что зарядила ему звонкую пощечину. Он охамел настолько, что отобрал и второй ее телефон, за которым она потянулась.

— Большие деньги портят людей, — начал он издалека.

— И ты — тому живое доказательство!

Марк проигнорировал очередной выпад со стороны Эллы. Все, что он говорит, лишь сеет смуту. Он выругался, отступил и провел свободной рукой по волосам.

— Люде Терещенко принадлежит десять процентов акций «Медиаком».

— Она секретарь, личный помощник не более, — отмахнулась Элла от очередных баек, на который Марк оказался так горазд.

— Слишком хороший личный помощник. Она добилась от Лизы своей крохотной доли, скрывает свои настоящие доходы и не фигурирует ни в одном документе как совладелец.

— Ты рехнулся.

— Вполне вероятно. — Он вперил в нее долгий взгляд, полный сожаления: — Ты оказалась в ловушке очень больших амбиций. Они не выпустят тебя, Элла.

— Теперь уже «они»? — ей стало не по себе, еще и потому что Марк ничуть не смахивал на сумасшедшего, как бы она ни пыталась себя в этом убедить.

— Люда не одна в числе желающих заграбастать этот конгломерат.

— Еще есть ты!

— Как раз мне «Медиаком» и не нужен. Я разоряю эту компанию с огромным наслаждением. — Он замолчал, вдруг вспомнив нечто важное, о чем обязательно хотел сказать: — Порви на куски свое завещание.

— Разумеется, ты уже в курсе. Но почему не прыщешь от радости?

— Потому что компания «Медиаком» мне не нужна, — повторил Марк жестче. — Написав это завещание, ты допустила огромную ошибку. Они тебе не простят: слишком много было потрачено сил и времени, чтобы убрать меня с пути.

— Опять «они»! Может, «они» и выкрали меня, а затем лишили девственности?

Он не хотел об этом говорить. Последнее обвинение лишило его почвы под ногами.

— Это был я. И мне жаль.

— Жаль денежек, которые ускользнули у тебя из-под носа! Вот, чего тебе жаль! — Элла мечтала выцарапать его подлые глаза. Да как он вообще смел являться к ней после всего и говорить о том, что ему жаль!

— Ты не имела права проводить так много времени с Киселевым, — Марк провел пятерней по волосам. Его сжигало изнутри ужасное противоречивое чувство, сущности которого он не мог понять.

— Это смешно! Не кажется ли тебе, что ты чересчур обнаглел? — Эллу буквально распирало от негодования. — Да как у тебя язык поворачивается вообще говорить со мной после того, что ты… проделал?