Простая правда - [62]

Кэти взяла что-то похожее на маленький молоток и стамеску и прикоснулась к плите. Стукнула один, два раза.

На этот раз Куп не смог меня удержать.

– Кэти! – позвала я и побежала к ней, но она не обернулась. Наклонившись над ней, я вырвала у нее из рук долото и молоток; по ее лицу струились слезы, но выражение лица было совершенно отсутствующим. – Что ты делаешь?

Кэти взглянула на меня пустыми глазами, потом вдруг в них мелькнуло что-то осмысленное.

– Ой! – взвизгнула она, закрывая лицо руками.

Ее тело безудержно затряслось. Куп подхватил ее на руки.

– Давай отведем ее домой, – сказал он.

Он пошел в сторону кладбищенских ворот, Кэти рыдала у него на груди.

Я наклонилась к могиле, подобрала молоток и долото. Кэти успела отбить часть гравировки на плите. Сара с Аароном расстроились бы, ведь они немало заплатили за это надгробие. Я прочитала оставшиеся буквы: «Мертвый».

– Может быть, это хождение во сне, – предположил Куп. – У меня были пациенты с нарушениями сна, навлекавшими беды на их жизни.

– Я две недели сплю с ней в одной комнате и ни разу не видела, чтобы она вставала хотя бы в туалет.

Я поежилась, и Куп обнял меня за плечи. Мы сидели на деревянной скамье, стоявшей на берегу пруда Фишеров, и я пододвинулась к нему чуточку ближе.

– Опять же, – рассуждал он, – может, она начинает осознавать произошедшее.

– Не вижу здесь логики. Почему признание своей беременности повлекло бы за собой намерение стереть надпись с надгробия?

– Я не говорил, что она призналась в этом себе. Я сказал, что она начинает воспринимать некоторые из доказательств, предъявляемых ей, и пытается примириться с ними. Подсознательно.

– А-а… То есть, если надгробия ребенка нет, ребенок никогда не существовал.

– Уловила. – Медленно выдохнув, он задумчиво произнес: – С этим пока все, Элли. Ты сможешь найти судебного психиатра, который поддержит тебя в защите по линии невменяемости.

Я кивнула, удивляясь, почему поддержка Купа не улучшила моего настроения.

– Ты ведь продолжишь беседы с ней?

– Угу. Я сделаю все, что смогу, чтобы смягчить падение, когда оно наступит. А оно приближается. – Ласково улыбнувшись, он добавил: – Как твой психиатр, должен сказать тебе, что ты слишком вникаешь в это дело.

Эти слова вызвали у меня улыбку.

– Мой психиатр?

– К вашим услугам, мэм. Не знаю, кого бы я лечил с бо́льшим удовольствием.

– Извини. Я не сумасшедшая.

– И все же… – Он поцеловал меня за ухом.

Повернув меня к себе, Куп прикоснулся губами к подбородку и щеке, потом чуть задержался на губах. Слегка ошеломленная, я поняла, что после всех этих лет, по прошествии всего этого времени я по-прежнему помню его – поцелуи в ритме азбуки Морзе, те места на моей спине и талии, к которым прикасались его ладони, ощущение его волос, когда я запускала пальцы в его шевелюру.

Его прикосновение пробудило воспоминания и наполнило меня новыми ощущениями. Мое сердце сильно колотилось у груди Купа, ноги переплелись с его ногами. В его объятиях мне снова было двадцать, и весь мир представлялся мне пиршественным залом.

Я заморгала, и неожиданно пруд вместе с Купом перестали расплываться у меня перед глазами.

– У тебя открыты глаза, – прошептала я прямо ему в рот.

Он погладил меня по спине:

– В последний раз, когда я их закрыл, ты исчезла.

Поэтому я тоже держала глаза широко открытыми, поразившись видом того, что и не чаяла увидеть: себя, вернувшуюся к исходной точке, и призрак девочки, бредущий по воде.

Я вновь прильнула к Купу. Призрак Ханны? Нет, не может быть.

– Что это? – пробормотал Куп.

Я прижалась к нему:

– Ты. Просто ты.

Глава 9

Иногда, когда Джейкоб Фишер сидел в крошечном кабинете размером со встроенный шкаф, которым он пользовался на паях с другим аспирантом английского отделения, ему хотелось ущипнуть себя. Право, не так давно он прятал шекспировские пьесы под мешками фуража в коровнике, не спал всю ночь, читая при свете фонарика, а утром через силу занимался хозяйственными делами, опьяненный тем, что недавно узнал. А теперь он здесь в окружении книг и ему платят за обучение юношей и девушек с горящими глазами, какие были у Джейкоба.

Он с улыбкой уселся за стол, с удовольствием возвращаясь к работе после двухнедельного отсутствия, когда помогал почетному профессору проводить летний курс лекций. В дверь постучали, и Джейкоб оторвался от антологии, которую изучал:

– Войдите.

Из-за двери показалось лицо незнакомой женщины.

– Я ищу Джейкоба Фишера.

– Вы его нашли.

Слишком взрослая для студентки, к тому же студентки не носят деловых костюмов. Женщина помахала небольшим бумажником, показывая удостоверение личности:

– Я детектив-сержант Лиззи Манро. Полиция Ист-Парадайса.

Джейкоб ухватился за ручки кресла, подумав об авариях с багги, которые ему доводилось видеть в округе Ланкастер, о фермерской технике, время от времени приводящей к серьезным травмам.

– Мои родные… – прошептал он сухими губами. – Что-то случилось?

Детектив внимательно посмотрела на него.

– Ваши родные в порядке, – сказала она через минуту. – Не возражаете, если я задам вам несколько вопросов?

Джейкоб кивнул и указал ей на кресло другого аспиранта. Он уже почти три месяца не получал вестей от семьи, потому что Кэти не могла приехать – летом там было много дел. Он собирался позвонить тете Леде, чтобы узнать, как у них дела, но потом закрутился с работой и отправился в лекционное турне.