Простая правда - [21]

– Я не лгу.

– Могу назвать по меньшей мере трех судмедэкспертов, которые уже сделали официальное заявление, подтверждающее тот факт, что твой организм носит следы недавних родов. Могу показать тебе анализ крови, доказывающий то же самое. И как же ты можешь сидеть здесь и говорить, что не рожала ребенка?

Как адвокат защиты, я уже знала ответ: она сидит здесь и говорит так, потому что верит в это на все сто процентов. Но прежде чем начинать проверку на невменяемость, мне надо убедиться, что Кэти Фишер не пытается одурачить меня. Кэти не вела себя как помешанная, она действовала нормально. Если эта девочка ненормальная, то я – Марсия Кларк[5].

– Как вы можете сидеть здесь, – начала Кэти, – и говорить, что не судите меня?

Ее слова буквально огорошили меня. Я, опытный адвокат защиты с прекрасным досье и длиннющим перечнем сертификатов, совершила грубейшую ошибку: мысленно осудила клиентку, не дожидаясь справедливого судебного разбирательства. Не дожидаясь суда, на котором я должна была ее представлять. Она солгала по поводу ребенка, и мне пришлось учитывать это и спрашивать себя: а где еще она могла солгать? Такой ход мыслей ставил меня скорее на одну доску с прокурором, чем с адвокатом защиты.

В свое время я хладнокровно защищала права насильников, убийц и педофилов. Но поскольку эта девушка убила собственного новорожденного ребенка – деяние, которое просто не укладывалось у меня в голове, – я хотела запереть ее под замок.

Я закрыла глаза. «Предположительно убила», – напомнила я себе.

– Вероятно, дело в том, что ты не можешь вспомнить? – нарочно смягчая тон, спросила я.

Кэти обратила на меня широко раскрытые небесно-голубые глаза:

– В четверг вечером я пошла спать, проснулась в пятницу утром и спустилась на кухню приготовить завтрак. Вот и все.

– Ты не помнишь, как рожала. Не помнишь, как пошла в коровник.

– Нет, не помню.

– Есть кто-нибудь, кто видел, что ты всю ночь спала? – торопила я.

– Не знаю. Я спала и не могла видеть.

Вздохнув, я постучала ладонью по матрасу:

– А как же человек, который спит здесь?

Кэти сильно побледнела. Казалось, этот вопрос огорчил ее больше, чем все прочие, заданные мной.

– Здесь никто не спит.

– Ты не помнишь этого ощущения, когда ребенок выходил из тебя, – произнесла я хриплым от досады голосом. – Не помнишь, как прижимала его к себе и завернула в ту рубашку.

Мы обе посмотрели вниз, на мои руки, на которых я баюкала воображаемого ребенка.

Кэти наградила меня долгим взглядом:

– Вы когда-нибудь рожали?

– Это не про меня, – ответила я.

Но одного взгляда на ее лицо было достаточно, чтобы понять: она знает, что я тоже лгу.

Платяного шкафа в комнате не было, но на стенах висели плечики. Три из них занимали платья Кэти, другие три на противоположной стене были свободны. На кровати лежал мой чемодан, набитый до отказа джинсами, блузками и летними платьями. После минутного размышления я достала одно платье, повесила его на плечики, после чего застегнула чемодан на молнию.

Пока я оттаскивала свой багаж в угол комнаты, за кресло-качалку, раздался стук в дверь.

– Войдите.

Вошла Сара Фишер со стопкой полотенец в руках, почти полностью скрывавшей ее лицо. Она положила их на комод:

– Вы нашли все необходимое?

– Да, спасибо. Кэти мне все показала.

Сара чопорно кивнула.

– Ужин в шесть, – сказала она, повернувшись, чтобы уйти.

– Миссис Фишер, – не успев толком подумать, окликнула я, – знаю, что для вас это нелегко.

Женщина остановилась на пороге, опершись рукой о дверной косяк:

– Меня зовут Сара.

– Тогда Сара. – Я принужденно улыбнулась, но по крайней мере одна из нас попыталась что-то сделать. – Если вы хотите спросить что-то о деле вашей дочери, пожалуйста, не стесняйтесь.

– У меня есть один вопрос. – Скрестив руки на груди, она пристально посмотрела на меня. – Вы истинно верующий человек?

– Я – что?

– Вы протестантка? Или католичка?

На миг онемев, я покачала головой:

– Какое отношение имеет моя религия к тому, что я представляю Кэти в суде?

– К нам сюда пробирается много людей, думающих, что им хочется стать «простыми». Как будто это ответ на все их жизненные проблемы, – насмешливо высказалась Сара.

– Я здесь не для того, чтобы примкнуть к амишам, – удивившись ее дерзости, ответила я. – По сути дела, меня бы здесь вовсе не было, если бы я не пыталась спасти вашу дочь от тюрьмы.

Мы отчужденно уставились друг на друга. Наконец Сара, повернувшись, подняла лоскутное одеяло с одной из кроватей и сложила его.

– Если вы не протестанка и не католичка, то во что вы верите?

– Ни во что, – пожала плечами я.

Пораженная моим ответом, Сара прижала одеяло к груди. Она не проронила ни слова, да в этом и не было нужды. Она все удивлялась, почему все-таки я думаю, что в помощи нуждается Кэти.

После моей стычки с Сарой я переоделась в шорты и футболку, и вскоре наверх поднялась Кэти, чтобы отдохнуть. Не сомневаюсь, беспрецедентный случай в их доме. Чтобы не мешать Кэти, я решила обследовать территорию фермы. Я заглянула на кухню, где Сара уже начала готовить ужин, и сообщила ей о своих планах.

Наверняка женщина ни слова не услышала из того, что я сказала. Она глазела на мои руки и ноги, словно я разгуливала голышом. Полагаю, для нее так оно и было. Покраснев, Сара резко повернулась к кухонной столешнице.