Проскочившее поколение - [41]

Ответа на этот вопрос никто не давал. В справочном бюро явно уходили от разговора, начальник аэропорта, к которому мы обратились, тоже темнил. Проговорилась под большим секретом одна милая девушка, сотрудница аэропорта. Оказалось, что следующим за нашим рейсом летит группа польских туристов. А как же можно задерживать иностранцев, хоть и поляков? Преклонение перед иностранцами у нас в крови.

У меня с собой был номер прямого телефона заместителя министра гражданской авиации, несколько раз я общался с ним, готовя материалы для газеты.

В аэропорту имелся междугородний телефон-автомат. Оставалось разменять рубль на пятнадцатикопеечные монеты. Походив по киоскам и добыв с трудом несколько «пятнашек», я набрал московский номер заместителя министра. Он, к счастью, оказался на месте, и я ему рассказал, что происходит в Адлере. «Не вешайте трубку», — велел он. «Но у меня мало монет, — объяснил я, — а разменять тут сложно». Я услышал, как он кого-то вызывает по селектору, что-то ему говорит, и потом мне: «Ждите. Через сорок минут за вами вылетит самолет из Москвы». Я не успел ни о чем его спросить, не успел даже поблагодарить — монеты кончились.

На площади у аэровокзала сидели на скамейке мои спутники. Вид у них был весьма удрученный, перспектива провести здесь ночь никого не радовала. «Не знаю, — сказал я, — но, может быть, мы еще и улетим». И пересказал им мой разговор с замминистра.

Прореагировали они вяло: да сказки это, глупости, самолет за нами пришлет, как же, держи карман!

Но минут через пятнадцать из громкоговорителя на всю площадь разнеслось: «Пассажиры такого-то рейса, за вами вылетает из Москвы самолет. По прилете его будет объявлена посадка».

Конечно, если вдуматься, это тоже не вписывалось ни в какие правила. По звонку корреспондента летит из Москвы в Адлер порожний самолет, тратятся огромные средства, расходуется топливо. Но какое же магическое действие оказывало имя «Литературной газеты», если звонок ее корреспондента мог заставить замминистра вне всякого распорядка и вне всякого расписания срочно выслать в Адлер резервный самолет.

Однако, при всем том, прочно мы себя совершенно не чувствовали, в любой момент могли ожидать кирпича на свою голову — особенно наше редакционное начальство.

День рождения Громыко

О том, почему Виталия Александровича Сырокомского сняли с работы, ходило тогда много легенд, слухов, разговоров, подчас весьма фантастических. Говорили, что Сырокомский спекулировал иконами, издал в ФРГ свою книгу, а гонорар за нее положил в Немецкий банк, протащил в Союз писателей своего родственника диссидента… Впрочем, существовала еще и такая версия: в «Литгазете» однажды была напечатана небольшая корреспонденция о том, как в кооперативном доме МИДа несколько бравых молодцев незаконно отобрали квартиру у беззащитной старушки. К Сырокомскому приехал один из заместителей министра иностранных дел и категорически потребовал, чтобы газета, не вникая в ситуацию, немедленно поместила опровержение: позорить столь уважаемое ведомство никому не позволено. Однако Сырокомский не согласился. Он послал публикацию в прокуратуру с просьбой проверить факты. Прокуратура проверила и ответила, что газета совершенно права. Этот ответ и был опубликован в газете. И — должно же такое случиться — именно в день рождения министра иностранных дел Громыко. Ему принесли газету и показали: «Смотрите, Сырокомский над вами издевается». Разразилась гроза, и Сырокомского убрали.

Но вот что недавно рассказал о тех давних событиях сам Сырокомский в своей статье «Воспоминания старого газетчика».

По его словам, председатель Союза журналистов Москвы, узнав об увольнении Виталия, тут же явился к заведующему сектором газет отдела пропаганды ЦК Ивану Зубкову и попросил объяснить, что же случилось с Сырокомским, за что его сняли? Зубков поклялся, что ничего не знает.

Всю правду мог знать один человек — секретарь ЦК КПСС Зимянин. Он всегда хорошо относился к Сырокомскому, его секретари обычно немедленно соединяли с ним Виталия. Но на этот раз секретарь, переговорив с начальством, ответил: «Михаил Васильевич говорить с вами не будет, он сказал, что вас ждет председатель Госкомиздата СССР Борис Иванович Стукалин».

Вот от него-то Сырокомский и узнал, что его назначают заместителем главного редактора издательства «Прогресс», заведующим редакцией литературы по международным отношениям. Формально ему не на что было жаловаться. «Прогресс» — крупнейшее в мире издательство переводной литературы, в нем работали две тысячи человек, в том числе 150 иностранцев… Был замом главного редактора газеты и стал замом главного редактора, заработок значительно выше, чем в «Литгазете». На что, мол, жалуетесь, товарищ!..

Но что-то за таким перемещением ведь стояло, какие-то грехи ему ведь безусловно припомнили. Какие?

В той своей статье Сырокомский пишет: «Не один год я звонил Зимянину — меня не соединяли, писал ему письма — мне не отвечали. И только после того как я издал на английском языке книгу его сына о Неру, а спустя ряд лет упросил Володю Зимянина дать мне домашний телефон отца, я поговорил с М. В. Зимяниным, уже ушедшим на пенсию. Это было в 1996 году. „Михаил Васильевич, — сказал я, — прошло шестнадцать лет с того дня, как меня сняли с работы в „Литгазете“. Объясните мне, пожалуйста, что со мной произошло, почему меня отстранили от любимой работы?“ „Товарищ Сырокомский, — ответил Зимянин, — об этом вы можете спросить у тех, кто лежит сейчас у Кремлевской стены. Я был и остаюсь верным солдатом партии. Вышестоящий партийный руководитель поручил мне перевести вас на другую, менее видную работу, и я исполнил. Я всегда относился к вам с уважением. Скажите еще спасибо, что это дело было поручено мне. Займись им кто-нибудь другой, вам было бы хуже“».