Прошу, позволь тебя ненавидеть - [21]

— Мне двадцать четыре года и я работаю вот уже целых девять месяцев! — вздыхает она так, как будто сыта уже этим по горло.

На мгновение Йен застыл, а его вилка повисла в воздухе. Голубые глаза ошеломленные.

— А ты, Дженни, как долго занимаешься вопросами имущества? — спрашивает она только, чтобы поддержать разговор, а не потому, что ей интересно, естественно.

— Девять лет, — отвечаю ей невозмутимо.

— Ничего себе! Девять лет — это много! Позволь мне спросить, сколько тебе лет? — спрашивает, обеспокоенная тем, что может как-то оскорбить меня.

— Конечно, ты можешь спросить. Мне тридцать три, — говорю ей открыто. Для меня не проблема раскрыть свой возраст.

— И ты никогда не была замужем? — спрашивает. Тон слегка тревожный.

Услышав эту фразу, Йену хотелось бы разразиться смехом, но чтобы не выдать себя, он начинает кашлять. Угрожающе бросаю ему взгляд и вижу, как он вытирает слезы.

— Нет, никогда, — утверждаю.

— Я надеюсь быть замужем в твоем возрасте. Или хотя бы в разводе, — проясняет девушка.

— У меня никогда не было отношений, подобных браку, — спокойно ей говорю.

Элизабет явно потрясена таким положением дел настолько, что ее отец тут же побеспокоился о том, чтобы подбодрить ее.

— Но это очевидно, что ты будешь замужем, — говорит ей, возвращая лишь часть ее недавней пустой улыбки.

Контакт с незамужней тридцатитрехлетней карьеристкой, наверно, сильно ее обеспокоил. Бедняжка. Но вскоре она вспоминает о своей миссии и вновь начинает бросать соблазнительные взгляды в сторону своего графа, будущего маркиза и герцога. Ведь это ее цель, это всем понятно.

Йен пытается вести себя, как ни в чем не бывало, но речь идет о таком очевидном желании, что он и вправду не сможет сказать, что ничего не понял.

Ужин проходит спокойно и без дальнейших напряженных ситуаций до тех пор, пока нам ничего не остается, кроме как перейти к деловым вопросам. Или, по крайней мере, мы с Йеном пытаемся, потому что Беверли, на самом деле, не очень-то собирается это делать.

— Эти выходные должны послужить нам, прежде всего, для того, чтобы узнать друг друга, — говорит он, пока мы возвращаемся в гостиную. — Делами мы займемся по возвращению в Лондон.

Что? А какого черта мы приехали в эту холодную и дальнюю часть Шотландии? Бросаю обеспокоенный взгляд Йену, который, очевидно, подумал то же, что и я.

— Я вас оставлю, молодежь, вам есть о чем побеседовать, — говорит он нам, прощаясь. И в тот момент, как он уходит, бросает мне красноречивый взгляд. Ясное дело, он хочет, чтобы мы оставили голубков наедине.

Йен тоже это понял, потому что внезапно хватает меня за руку, пока мы сидим на диване, и наклоняется ко мне.

— Брось меня здесь одного, и ты заплатишь, — шепчет мне угрожающе, а в глазах паника.

На секунду я почти захотела остаться, чтобы ему помочь. К несчастью для него, этого «почти» не достаточно, чтобы меня удержать.

Я освобождаюсь от его хватки и решительно встаю. Потом приближаюсь к нему и под предлогом поцеловать его в щеку, шепчу:

— Я бы тебе советовала не угрожать мне в следующий раз, напротив, попробуй умолять. Авось подействует.

И с ехидной ухмылкой направляюсь в свою грустную комнату.

* * *

Я сижу в одиночестве за огромным обеденным столом в желании насладиться моим завтраком. Но единственное, что я могу есть, — это хлеб и масло: яичница с беконом и сосиски с чечевицей, и лучше о них не говорить. Тут есть маффины, но они соленые и с жареной ветчиной вместо привычной черники. Жаль, я с удовольствием съела бы простое яйцо.

Я настолько погружена в свои размышления, что и не слышу, как Йен тайком входит в комнату. Он касается моего плеча, чтобы поздороваться, заставляя меня подпрыгнуть от испуга.

— Эй, я не хотел тебя напугать, — говорит он, садясь рядом.

— Я задумалась, — оправдываю себя, глядя на его уставшее лицо. — Плохо спалось? — спрашиваю у него.

— Скажем..., — подтверждает, потягиваясь.

— А я-то думала, ты нашел себе компанию, — подкалываю его иронично.

— Я тебя умоляю. И для справки, ты мне за это заплатишь, — говорит, кладя себе яичницу.

Смотрю на него совершенно невинно.

— Ты о чем? Я тебя совсем не понимаю...

— Да брось. Мне с трудом удалось освободиться от нее. А потом я боялся, что она залезет ко мне в кровать. Естественно, в моей комнате нет замка, и поэтому я всю ночь спал, прислушиваясь. Скажем так, это был не очень спокойный сон, — жалуется он, вздрагивая от одной только мысли о приеме гостей.

— Не так уж плохо, что значит одна бессонная ночь для такого, как ты...

Он бросает на меня взгляд, полный раздражения, затем смотрит на мою полупустую тарелку.

— Ты не хочешь объяснить, почему ты ничего не ешь с момента нашего приезда? — спрашивает серьезно.

— Потому что я вегетарианка, а здесь говорят только об охоте и едят мясо, — отвечаю ему сухо.

— А, — говорит удивленно, — я этого не понял.

— Это не твоя вина, смекалка никогда не была сильной стороной вас, мужчин.

Мы спокойно кушаем, вставляя комментарии о том, как приятна наша шотландская компания, как вдруг звонит мой телефон.

Достаю его из кармана и вижу, что это Вера.

— Привет, дорогая, — приветствую ее, — как там в Лондоне?