Прошу к нашему шалашу - [39]

ДРУЗЬЯ ЛЕСНИКА

На берегу речки Смородинки сидели охотники из Горнозаводска. Над костром в закопченных котелках варилась дичатина. Прохладный ветер теребил распущенные косы березы, срывал с нее золотые серьги и кидал в воду. Но серьги не тонули, а плыли по реке, покачиваясь на мелкой ряби.

Миновав речку вброд, к горнозаводцам подъехал на голубом коне в яблоках лесообъездчик Кузьма Терентьевич Кононов. Он походил на былинного богатыря. Но у него не было ни щита, ни лука, ни палаша.6 Из-за спины торчало лишь длинное дуло одноствольного ружья.

- Мир на привале! - приветствовал старик охотников.

- Милости просим! - ответили ему хором. - Привязывайте коня да садитесь с нами. Сейчас поспеет варево.

- А как охота, товарищи?

- Вот смотрите, Кузьма Терентьевич, - сказал пожилой формовщик литейного цеха Григорий Колымагин. - Обижаться на осень не приходится. Прежде, бывало, ходишь тут - хоть шаром покати, а нынче откуда что и взялось. Почти за каждым кустом если не тетерка, так куропатка вспархивает.

- Удивительное дело! - вмешался в разговор бухгалтер заводской конторы Воскобойников. - Я тут с детства околачиваюсь, на этих самых горках Моховушке, Известковой, Ягодной. Знаю, где что было у меня оставлено: в одном месте - рябок безголосый, в другом - глухарь подшибленный, в третьем - пара тетеревов. А теперь что случилось - словно на выставку пришел, на птичий двор... Это ваше дело, товарищ Кононов. Не иначе обобрали весной гнезда в соседних лесничествах, выпарили птицу в инкубаторах да и выпустили на свой околоток. Слезайте с вершней-то, присаживайтесь.

Ученик токаря из механосборочного цеха Бобыленков, молодой юркий паренек, сорвался с места, подбежал к лесообъездчику, подхватил одной рукой коня под уздцы, а другой взялся за стремя.

- Слазьте, дядя Кузьма! У меня вон тетерев варится. Отведайте.

Кузьма Терентьевич не спеша спустился с седла, привязал накоротко поводок к ноге лошади и пустил ее на лужок.

В кругу было восемь охотников, и каждый готовил для лесника место возле себя. Кононов подсел к старому бухгалтеру и сказал:

- Приятно, когда охотники возвращаются домой не с пустыми руками. За людей любо. И себе лестно. Пришел сезон охоты - пожалуйте, дорогие гостеньки, гуляйте по лесу, отдыхайте на свежем воздухе, ружьишком балуйтесь. А тут для вас кое что приготовлено.

- Очень благодарны вам, товарищ Кононов, - заговорили охотники. Большое спасибо!

Кузьма Терентьевич поднял кверху ладонь, будто защищаясь от удара.

- Только не мне спасибо, не мне. Не моя заслуга, что птица стала разводиться в лесу.

- А чья?

- Не бог же ее с неба послал!

- Не бог, конечно! Спасибо сказывайте не мне, а школьникам.

На разостланных газетах появились дымящиеся котелки.

- Давайте, Кузьма Терентьевич, сперва покушаем, а потом приступим к разговору, повеселее будет, - сказал Колымагин, положив перед лесником толстый ломоть хлеба и деревянную ложку, расписную, кировскую.

- Сам-то чем станешь хлебать? - спросил Кононов.

- У меня вот чумашек - самый охотничий прибор.

Формовщик показал ложку, сделанную из бересты, свернутой воронкой и вставленной в расщепленный ивовый прутик.

Когда охотники насытились, закурили в добром настроении, Колымагин легонько ткнул Кононова под бок:

- На данном этапе можно послушать и тебя, Кузьма Терентьевич. Ты ведь коротко рассказывать не умеешь. Бывало, придешь к тебе ночевать на сеновал, ты заведешь разговор с вечера, а закончишь, когда во все щели нагрянет рассвет.

- Я ведь в лесу живу, товарищ Колымагин. Со старухой у меня все давно переговорено. Свежему человеку я всегда рад. Выложишь перед ним свои думы, глядишь - словно на душе полегчает. А поддержку найдешь, одобрение, тогда в работе гору готов свернуть.

Кононов собрался с мыслями, оглядел своих слушателей. Они - кто сидел, кто лежал на траве - со вниманием смотрели на лесника.

- Вы сами знаете, какая была позапрошлогодняя зима, - начал он. Снежищу выпало - уйма! На лесных дорогах невозможно разъехаться: свернул с дороги - и конец, лошадь из сил выбьется. Да и сам как сошел с лыж - по грудь увяз. И вот представьте, как чувствовали себя звери: лоси, косули. Ну, про лосей не станем говорить. У них ноги длинные. Да и насчет корму они неприхотливые, много ходить не надо, подошел к рябине - и жуй ветки, в них даже, говорят, витаминов много. А каково-то пришлось бедным косулям? До травы ногой не докопаешься. В Ильменском заповеднике о них позаботились, с лета стожки сена поставили - приходите да ешьте на здоровье. А у нас тут, в Горнозаводской даче, стога-зароды не для них приготовлены. Сенокосные угодья отведены рабочим, служащим да пенсионерам. Тот коровку держит, этот - овечек, козушек, а кто и лошаденку. Косулей же наших никто во внимание не принял. Но ведь они тоже есть хотят. Спервоначалу они на горках обитали, где ветер сдувает снег. Потом от стожка к стожку тропки проторил. У меня на Осиновой горе сено было приготовлено для бычка, откормить хотел. Ну, в этом случае бычка пришлось продать, а сено пожертвовал лесным козочкам. Они его скоро поели, на самой вершине стожаров только шапки остались, торчат, как грибы. Срубил стожары, но уж какое тут сено! Стали мои косули другие стожки искать, новые тропки торить. А легко ли это?