Прошлым летом - [16]

Она слышала, как он вошел, и через несколько секунд он появился на пороге, не сняв с головы бейсболки. Приподняв свои зеркальные очки-авиаторы, он присвистнул:

– Это с какой же страной ты воюешь? Похоже, на твой офис провели ракетную атаку.

Пол покрывал лоскутный узор из коричневых конвертов. Стол Эллы был усеян бесконечными стопками бумаг и газетными вырезками. Сама Элла так и не переоделась с утра. Она даже не причесалась.

– Кажется, я схожу с ума.

Эндрю ухмыльнулся:

– Тоже мне новости. – Войдя в комнату, он плюхнулся на один из стульев напротив Эллы и вскинул ноги в неоново‐зеленых найках на ее стол. – Что у тебя тут творится?

– Я потеряла ребенка, о котором не помню, – саркастически отрезала она.

– Вау! Ты поосторожнее с доставщиком обеда, – Эндрю огляделся. – Я могу тебе чем-нибудь помочь?

Она затрясла головой:

– Я надеялась, что найду хоть что-то, что могло бы помочь мне вспомнить. И еще мне было интересно, нет ли у меня неоконченной работы, о которой я бы забыла. – Она указала на кучу на полу, а затем, всплеснув руками, беспомощно уронила их вдоль тела. – Почему я все забыла, как ты думаешь?

– Э-э… У тебя был шок? – Он ухватил с ее стола мягкий шарик для снятия стресса и сжал его. – Ты уже назначила визит к психиатру?

– Терапия не вернет мне Саймона. – Она не была противником терапии, но все вечно советовали ее после смерти родителей, и позже Грейс, как будто это было ответом на все вопросы.

Плавали, знаем.

Хотя она обещала Дэмьену пойти к психиатру. Строго говоря, они должны были пойти туда вместе. По распоряжению врача.

– Я позвоню ей позже, – ответила Элла, собирая папки в кучу.

– Умничка. – Эндрю улыбнулся ей и продолжил уже другим тоном: – Я волнуюсь за тебя.

– Я знаю, – сказала Элла, слегка улыбнувшись ему. – Спасибо.

Бросив папки на стол, она нагнулась за следующей порцией. Но выпрямилась слишком быстро, и кровь, отлив от головы, прилила к низу живота. Она покачнулась, ошеломленная неприятным ощущением, и ухватилась за край стола, чтобы не упасть.

Эндрю немедленно вскочил и схватил ее за плечи, чтобы поддержать.

– Эй, ты в порядке?

Элла отбросила с лица волосы. На то, чтобы голова перестала кружиться и внутри все успокоилось, понадобилась пара минут.

Брат не сводил с нее глаз.

– Когда ты последний раз ела?

– Вчера вечером…

– Это многое объясняет, – ухмыльнулся он. – Хорошо, что я принес ланч.

Они уселись возле центрального высокого стола на барные стулья. Эндрю протянул ей белую картонную коробку и палочки в бумажном чехле, не заботясь о тарелках и вилках. – Овощной чу-мейн.

– Мой любимый. – Элла открыла коробку и принялась за еду.

Эндрю расщепил свои палочки и потер их друг об друга, удаляя зацепки. – У вас с Дэмьеном все нормально?

– Ну, если не считать моей головы и потери ребенка, то да. Я думаю, да. А что?

– Я не хотел вчера говорить при Дэмьене, но, когда я в последний раз видел тебя в больнице, ты была очень возбуждена.

– Что ты имеешь в виду? – Она взглянула на него с любопытством.

– Ты плакала. А Дэмьен, казалось, готов был разбить кулаком стену. Ты все повторяла о каком-то обещании. Ты хотела, чтоб он что-то для тебя сделал.

Она нахмурилась.

– А ты не знаешь, что это было?

– Понятия не имею. Вы мне не сказали.

– А ты спрашивал?

– Ага, чтоб предоставить твоему муженьку мою морду в качестве мишени? – сказал он, выставляя перед собой палочки и коробку мяса с брокколи как щит. – Без шансов.

– Дэмьен в жизни бы тебя не ударил. – Он мог быть безжалостным на совете директоров, но Элла никогда не видела его жестоким.

Эндрю, казалось, был в сомнении.

– Ты просто не помнишь того выражения его лица.

Ну что ж, Дэмьен мог напугать кого угодно, Элла не могла этого не признать.

– Когда это было? – спросила она.

– В среду вечером.

Вечер накануне того дня, когда она все забыла. Вечер беспорядка, о котором говорила сестра Джиллиан. Что же случилось тем вечером?

И не только тогда. Что случилось прямо перед аварией? Куда она ехала? Почему она уехала сразу после ужина? Она хоть съела те отбивные, которые готовила?

– А я говорила в больнице что-то еще? – с любопытством спросила она.

– Типа чего?

– Мне кажется, мы с Дэмьеном поссорились прямо перед аварией. Но я не уверена. Просто у меня такое ощущение.

– Ты мне ничего не говорила. А у Дэмьена ты спрашивала?

Элла покачала головой. В раздумье пожевала лапшу. Пожалуй, она спросит его вечером.

– Значит, у вас с ним все в порядке?

– Ну да. – Она надеялась, что это так и есть.

К вечеру Элла приняла душ и, вытираясь, посмотрела на свое отражение в большом зеркале. На этот раз она не избегала его. Отбросив полотенце, она внимательно рассмотрела себя со всех сторон, от пополневшей груди до расплывшейся талии и раздутого, пустого живота. Осторожно потрогала бумажные наклейки, закрывающие свежий шрам. Линн говорила, что краснота и отеки вокруг него совершенно нормальны и что линия шрама будет лиловой примерно полгода после кесарева сечения, а потом постепенно побледнеет до бледно-розового. «Даже в бикини она будет едва заметна», – заверяла она.

Обернувшись, Элла рассмотрела свои ноги и спину сзади. Мышечный тонус ушел. Наверное, она заменила заплывы от Марина Грин до моста Золотые Ворота на занятия йогой для беременных. Определенно, она не получала той нагрузки, для которой была создана. Раньше была, подумала она с гримасой.