Прошлые жизни детей. Как воспоминания о прошлых жизнях влияют на вашего ребенка - [89]

Он сказал: «О, я знаю, моя бабушка часто пользовалась таким».

Я не поняла, что Билли имеет в виду, так как моя мама никогда ничего не печет из теста. Тогда я спросила его, имеет ли он в виду свою другую бабушку. «Нет, нет, – сказал он, – моя другая бабушка». Я снова переспросила его, имеет ли он в виду мать своего отца, но мальчик упорно повторял: «Нет, моя другая бабушка».

«Хорошо, – сказала я, – давай разберемся, о какой бабушке ты говоришь».

«О прежней бабушке».

Мне стало любопытно, и я спросила, что это за «прежняя» бабушка? Он стал рассказывать, что эта бабушка любила печь и все время применяла такой сахар. Он был очень счастлив, вспоминая, что бабушка его очень любила и он любил ее тоже.

«У тебя была мама?» – спросила его я.

«Да, у меня была мама».

«А папа был?»

Он поднял глаза, словно задумавшись, но никак не мог вспомнить. Потом он ответил: «Там были несколько мужчин, которые жили с нами некоторое время, но я не думаю, что они были моим папой. Я не знаю, кем они были. Они были мамиными друзьями».

Я очень удивилась, когда Билли рассказал мне все это. Вначале я подумала, что он просто пересказывает сон, но затем поняла, что это что-то большее, чем просто сон, – его лицо было совсем другим. К тому же это не было похоже на сон двухлетнего мальчика. И он не мог увидеть такое по телевизору, так как я всегда смотрю телевизор вместе с ним. В этот момент я действительно не знала, что и подумать. У меня возникло это чувство – ну не совсем как мороз по коже, но что-то похожее – что-то подсказывало мне слушать и наблюдать. Итак, я перестала печь и направила все внимание на ребенка.

Он стал употреблять слова, которые были слишком взрослыми для такого маленького ребенка. Помню, что мне тогда казалось, что он был взрослым или большим мальчиком. Он употреблял полные фразы, что было совершенно несвойственно ему. Он не делал пауз, не подыскивал слов, не мучился с описанием той или иной вещи, как это обычно происходит. Его речь была очень гладкой. Слова лились сами собой. Я была потрясена – он никогда не говорил подобным образом.

Я решила, что ему есть еще что рассказать. Я пыталась получить от него больше информации, не наводя его на определенные ответы. Я хотела, чтобы он продолжал рассказывать сам.

Он казался по-настоящему счастливым, когда вспоминал, как они с бабушкой любили сиживать на заднем крыльце своего дома и наблюдать за поездами, проходящими вдалеке. Все это показалось мне странным, так как мы живем в городской квартире и рядом нет никаких поездов.

Затем я спросила Билли, что произошло с его семьей и бабушкой. Он сразу же загрустил – действительно глубоко загрустил. Знаете, когда человек испытывает настоящую грусть, он не всхлипывает, только слезы катятся у него по щекам. Он продолжал меланхолически рассказывать о том, что у его близких не стало денег, чтобы содержать его.

Я спросила: «Хорошо, и куда ты тогда пошел?»

Он ответил не сразу. «У них не было денег, чтобы покупать пищу, мам. Мы ходили в продуктовый магазин, и человек из магазина давал нам хлеб. А затем однажды он заявил, что не сможет больше этого делать, так как мы не расплатились с ним. А у нас не было денег, чтобы заплатить ему. Моя прежняя бабушка начала печь пряники и давала их мне». Затем он снова заговорил о том, как они наблюдали за поездами.

Я снова спросила, что он делал после этого. Билли повторил: «У них не было денег, и они не могли заботиться обо мне. Так что им пришлось отпустить меня».

Я спросила, пошел ли он жить к кому-то другому. Тогда он расстроился и как-то странно посмотрел на меня. Затем, раздраженный моим непониманием, он повторил: «Им пришлось отпустить меня, мам».

Я сказала, что не понимаю, куда же он все-таки пошел. Он взглянул мне прямо в глаза и ответил: «Мам, они отдали меня тебе».

Меня мороз продрал по коже. Я почувствовала себя очень глупо, так как не понимала, о чем он говорит. Но у меня не было опыта в подобных вещах, и я не представляла, чего ожидать. Я не хотела ничего говорить, надеясь, что он мне все объяснит. Я спросила: «Как мы с папой получили тебя?»

«Они оставили меня умирать. Мне было семь лет, когда я умер».

«Наверное, это было очень тяжело для твоей матери?» – высказала я предположение.

«Да, они очень грустили, но они знали, что я должен уйти, так как они больше не могли заботиться обо мне».

«И как ты умер?»

«В автокатастрофе. Машина разбилась возле дилерской фирмы „Тойоты“, когда мне было семь лет».

Это заявление совершенно поразило меня. Билли никак не мог знать ни о какой дилерской фирме «Тойоты». Такое понятие, как дилерская фирма, ни в коем случае не входило в его словарь. И то, как он описал свою смерть – он был столь серьезен, – ударило меня, словно электрическим разрядом.

Я спросила Билли, не помнит ли он, где жил. Он огляделся по сторонам и сказал: «Голливуд».

Я спросила: «Голливуд, Калифорния?»

«Нет, – ответил он, – другой Голливуд, Техас». Затем он добавил: «Это случилось в 1987 году». Это очень было странно слышать от двухлетнего мальчика. Сейчас у меня есть ребенок, которому четыре с половиной года, и он до сих пор не понимает, что такое годы и летоисчисление.