Прошлое с нами (Книга вторая) - [203]

В тот ранний час жители Покровки спали. На улице все заиндевело — заборы, деревья, соломенные крыши, даже стены хат. И нигде — ни одного человека!

С треском ломался лед в придорожных лужах. На повороте мой автомобиль заскользил. А когда водитель выровнял руль, я увидел танки. Целая колонна. Стоят впритык один к другому, забрызганные до самых башен желтоватой замерзшей грязью.

Три танкиста в коричневых тулупах глядели, вытаращив глаза. Автомобиль брызнул льдом и пронесся мимо. Черные кресты на башнях мелькали в двух шагах раз за разом, сливаясь в одной полосе с обожженными длинными орудийными стволами.

Улица поднималась в гору. Оглянувшись, я пришел в ужас. Вместо тягача позади катилось непроницаемое серое облако. Темный бесформенный предмет отскочил, кувыркаясь, к танку. В клубах пара явился и пропал белый борт, полуопрокинутое на колесо орудие. В наушниках послышался голос:

— «Валет-сорок четыре»! У них тревога. Сейчас откроют огонь... Если можно, увеличьте скорость! Я замыкаю. Разрешите дать очередь? Я «Валет-сорок три», прием!

Закончив передачу ответа, я снова выглянул в дверцу. ЗИСы на подъеме теряли скорость. Из хат бегут экипажи. Немец карабкался по броне к люку. Над двумя или тремя танками задымили выхлопные трубы. Сверкнуло пламя. Раз, другой. Болванка ударила в мерзлый грунт обочины и улетела в сторону.

За первыми выстрелами последовали другие. Но я уже не видел — ни вспышек, ни танков. Мой автомобиль мчался под уклон. За ним без всякой дистанции — тягач, другой носился выброшенный из колеи вместе с орудием по всей ширине улицы.

— «Валет-сорок четыре»! Ушли, вроде, все. Я на гребне. Два танка выдвинулись... Вдруг подымутся на гребень и начнут щелкать. Жалко, на станинах никто не усидел... Я «Валет-сорок три», прием!

Промелькнуло окно крайней хаты. Дальше дорога открыта. Только справа на карте обозначена лощина. Может быть, я успею проскочить и укроюсь, но остальные!!! 600 шагов заснеженного поля...

Взглянув на меня, старший сержант Божок переложил руль. Автомобиль перескочил кювет, струя колючей крупы ударила в лицо. В снежном вихре позади не разглядеть ни тягачей, ни орудий.

По бугру полз танк. Взметнулся факел выстрела. Танк послал одну болванку, другую, третью, потом ударил осколочными. Снаряды легли за лощиной, рассеяв конусом осколки.

Автомобиль Глотова — я считал его пропащим — в снежном вихре вынырнул вдруг и, сделав немыслимый разворот, затормозил перед орудийным стволом. 4-я батарея достигла склона, не наблюдаемого в танковый перископ.

— «Валет-сорок четыре»... у тягача струится пар... ЗИС второго орудия просел на левый борт... у меня горючего на десять километров. Я «Валет-сорок три», прием!

Эту радиограмму я принял, когда уже был на другой стороне ручья Студенок. Под колесами стелется дорога. Два-три заброшенных домика с зияющими провалами окон торчат за обочиной. Покровский холм остался позади. Остался позади и провал — незамерзающая в морозы предательская колдобина на склоне, едва не затянувшая первый тягач вместе с орудием в глубины земли.

* * *

В утренней дымке показались строения Чугуева. Справа — длинный крутой овраг. Ниже, вдоль дороги, в самом конце спуска — хаты, над трубами вьются дымки. Было восемь часов.

Из зарослей, которые покрывали пространство за обочиной, выбежал солдат, вскинул руку, требуя сбавить ход. К нему присоединился еще один. Пришел лейтенант. Колонна остановилась. Наконец-то я мог позволить людям сойти с мест, снять декорации: камуфлированные палатки и всякий трофейный хлам, выставленный для отвода немецких глаз.

Лейтенант из наблюдательного пункта, расположенного в зарослях, рассказал о положении в районе Чугуева. Двухорудийная батарея пушечного артиллерийского полка, к которой он принадлежал, выдвинута на противотанковые позиции и прикрывала дорогу со стороны Покровки.

Пока продолжался обмен сведениями, лейтенант Глотов, младший лейтенант Серебряков, замполит 3-й батареи политрук Дмитриев успели произвести осмотр своих машин. Неисправность одного из тягачей устранить не удалось, но двигатель еще мог работать.

— ...здесь был представитель штаба артиллерии Воронежского фронта, только уехал... — сообщил лейтенант, — Осматривал наши позиции, приказал направлять к нему всех, кто едет со стороны Харькова...

Лейтенант усадил ко мне в автомобиль проводника, и колонна тронулась. Из-за угла хаты угрожающе глядел ствол 152-миллиметровой пушки-гаубицы. Другое орудие развернуто на противоположной стороне улицы. Рядом — штабеля ящиков со снарядами. У массивных станин притопывали озябшие дежурные номера орудийных расчетов.

Развитие событий, однако, опередило движение моей колонны. Со двора дома, куда указал проводник, вырулил небольшой автомобиль под тентом — «виллис». На командирском сиденье я узнал Прокофьева, моего прежнего командира и сослуживца по 2-й и 5-й батареям 595-го ИПТАП РГК. На радостях мы обнялись. Я доложил о состоянии 4-й батареи, о том, что произошло вчера и сегодня по пути к Чугуеву.

— ...говорите, у вас, кроме этих, есть еще два орудия? — спросил Прокофьев.

Да, те, что повреждены на площади Дзержинского… С ведома командира полка я отправил их сюда в Чугуев.