Прошлое с нами (Книга вторая) - [194]

Телефонист, поддерживающий связь с заместителем командира полка, обращался ко мне с этим вопросом через каждые десять минут. Продолжалось так довольно долго. И вот...

— Ориентир номер пять, влево десять... выше шесть... машина! — нарушил неожиданно тишину наблюдатель. — Отставить... танк!... Три, четыре, — он громко называл цифры.

Оставив стереотрубу, я взглянул, танков уже было 12, затем 17, 23... 28... 32... Они выскакивали из-за гребня и мчались по склону, оставляя позади облака снежной пыли.

— Огневые взводы... Внимание!.. Ориентир номер четыре, лес «Волчий»... танки! Телефонист!

Но телефонная линия, проложенная по обледенелой улице напрямик через дворы и огороды, может оборваться в самый неподходящий момент. Действовавшая доселе бесперебойно, связь прекратилась. «Колода» не отвечала.

А танки мчались, не сбавляя скорости. Фронт ширился. Снежное облако начало отставать и возвращалось к лесу «Волчий».

Дальность сокращалась. Гул уже слышался на позиции, и эхо вторило ему в ближнем лесу.

Я не собирался оттягивать момент открытия огня, оговоренный вчера при встрече с чехословаками. В первом эшелоне танки... Второй — смешанный, преимущественно бронетранспортеры... Массированная атака... Тот же стиль, что у Старой Водолаги. Нет, медлить больше не следует.

— ...дальность... три тысячи восемьсот. Наводить по головным... на подходе к рубежу ориентира номер пять... Огонь!

Грянули выстрелы. Сарай качнулся, сверху посыпалась солома, пыль. Сверкнув над рекой красными молниями, трассирующие снаряды унеслись вдаль, провожаемые напряженными взглядами наводчиков и командиров орудий. Слева начали стрельбу еще чьи-то орудия, с тыла — эрэсы. Пакеты хвостатых реактивных мин, с воем и скрежетом поднимаясь, исчезали в пасмурном небе.

На улице, во дворе полыхают вспышки, слышны обрывки команд. Серый дым со снегом и паром стелется понизу, окутывал сарай.

— Связь есть! — привскочил на своем месте телефонист. — К телефону!

— ...началась атака... Удар направлен на чехословаков... вижу, ваши орудия ведут огонь, — торопливо говорил Громов. — Темп хорош... не сбавлять. Все!

Относительно позиций 4-й батареи танки шли облически[94] с открытым левым бортом и максимально вытянутым силуэтом. Интенсивность огня не слабела, трассирующие снаряды летели по два, три и четыре в ряд. Наводка производилась наскоро. Нельзя терять ни секунды!

В секторе стрельбы 4-й батареи уже отмечено три прямых попадания. Один танк дымил, корму другого тоже лизало пламя, третий завалился на борт.

А лавина неудержимо катилась вниз к «Шраму». Фланги все больше отставали. Выпирал дугой центр. Овраг должен разделить этот бронированный поток... И вот одна часть атакующих стала принимать влево, другая — двадцать шесть танков — поворачивала к ориентиру номер 6. Второй эшелон опередил дымный шлейф и, повторив маневр, начал прижиматься к танкам. Дистанции сокращались до двух делений прицела.

Впереди и позади этой массы рвались фугасные гаубичные гранаты и эрэсовские мины второго залпа. Среди черных воронок застыли неподвижно два-три танка. А над оврагом «Шрам» скрещиваются в снежной мгле и разлетаются в стороны рикошетирующие снаряды ИПТАПовских орудий.

Дальность — 2800 метров. Выскользнув из ствола, красная трасса ударила в снег, другая, вспыхнув, вонзилась в борт танка[95].Но что это? Силуэты стали уменьшаться... танки будто ныряли куда-то, и башня погружалась в снег.

— Карту!

Вот он, ориентир номер 6... Левее и ближе — бугор, обратные склоны...

Первая волна атакующих скрылась в углублении и для орудий 4-й батареи стала недосягаема. Следовавшие за ней бронетранспортеры явно прибавляли скорость. Один из отставших, настигнутый снарядом, круто взял в сторону и, взвихрив пыль, перевернулся вверх колесами[96].

В следующую минуту все, что двигалось, исчезло с глаз. За бугром взмыла ракета, и гирлянды разноцветных огней озарили серое небо. Да... Это сигнал. Сближение завершено — начиналась решающая фаза атаки.

А тут беда! Не только от орудий, но и отсюда, с трехметровой высоты НП, где установлены приборы, кроме дымной тучи и следов, оставленных гусеницами на снегу, я ничего не видел. Нужно принимать меры. Телефонист! Передать на «Колоду».

— ...они атакуют Соколове. Но может последовать еще один удар в вашем секторе... после... по боевым порядкам сто восемьдесят второго гв. СП и через Тимченков на Мерефу. Я меняю НП... перехожу на крышу дома... Тут сто метров, — в ответ телефонист повторил слова Громова.

— Стой!

Неужели я должен прекратить огонь? Бездействовать в праздном ожидании в то время, когда там, в мертвом пространстве, полсотни танков, изрыгая огонь из своих длинноствольных пушек, обрушились на чехословаков?!

Над Соколове сгущался дым, гул и грохот стоял непрерывный. Звонко били танковые орудия, захлебываясь, стучали пулеметы, и слышался зловещий скрежет рикошетов.

Огневой налет, начатый немецкими батареями по Миргороду, усиливался. Снаряды рвались посреди улицы, между орудиями, во дворах и на опушке леса, где стояли «катюши «.

Телефонист нажимал кнопку зуммера, взволнованно взывал к «Колоде», но она не отвечала.