Прошито насквозь. Торонто. 1930 - [26]

Поэтому, поняв, что Адам решил отомстить, она решила остановить его, пока он не натворил дел, за которые потом пришлось бы заплатить слишком дорого. Именно по этой причине она выбежала из дома в непроглядную ночь и попросила помощи у фермера и его жены. Она боялась, что неправильное решение разрушит их мир. Да, месть была бы сладкой и приятной. Но разве она принесла бы им счастье?

Теперь бессонница посещала и Адама. В жаркие ночи он просыпался и выходил из дома, стараясь унять колотящееся сердце. Он не мог оставаться в комнате, там, где спала Ева. Ее слегка прикрытые рубашкой плечи, распущенные темные волосы, дрожащие во сне ресницы — все это напоминало о том, что она пережила. Эта красота пробудила в другом мужчине похоть, и сослужила своей хозяйке роковую службу. У него был шанс восстановить равновесие, но Ева сама не позволила ему наказать мерзавцев в полной мере.

Злило еще и то, что теперь работодатель смотрел на него с явным осуждением. На следующее утро после «происшествия» хозяин подошел к нему и заметил, что не собирается и дальше скакать по дорогам вместе с его женой, а затем добавил:

— Не знаю, чего тебе в ней не хватает. Уж тем более не ожидал, что она побежит за тобой, чтобы достать из отеля — больно гордый вид у нее обычно. И вообще, откуда у тебя деньги для таких ночей? Гнешь спину целыми днями, я уж думал, ты и вправду для детей своих пашешь, а тут…

Собрав все остатки своего самообладания, Адам пообещал фермеру, что больше не станет выкидывать подобные номера. Очевидно, его слова показались хозяину убедительными, и он добродушно кивнул:

— Ну ладно, с кем не бывает. Раз в год всем можно, в конце концов. Не всегда же жить как проклятым, иногда и веселиться надо.

Адам молча кивал, желая лишь одного — не сорваться и не наговорить лишнего. Он старался не забывать о том, что той ночью фермер оказал Еве огромную услугу.

И все же, боль и гнев не давали ему покоя. Люди, что унизили его жену и причинили ей страдания, где-то ходят. Они едят, пьют и радуются жизни. Их не мучает совесть, и они не сожалеют о том, что сделали с молодой горничной. Это называется справедливостью? Его любимая женщина переживала адские мучения каждый день, она боялась его объятий, уходила из дома, чтобы поплакать в одиночестве, а они преспокойно жили и спали по ночам.

Ее доброта теперь казалась лишней и злила его. Адам считал, что Ева поступила неправильно, оставив детей и помчавшись за ним. Однако он не говорил с ней об этом, и вообще старался держаться от нее подальше. С тех пор, как Ева привезла его из Торонто на машине фермера, они еще ни разу не были близки.

Темной августовской ночью, заметив, что он снова ушел из дома, Ева решила положить этому конец. Она выбралась из постели и вышла во двор, зная точно, что найдет его под навесом у старого колодца.

— Ты злишься на меня, — со вздохом сказала она, подходя к нему со спины.

Адам развернулся к ней. В руках он держал алюминиевый ковш, наполовину наполненный холодной водой.

— Иди-ка ты спать, — покачал головой он. — Завтра длинный день.

— Каждый день тяжелый и длинный, а зима наступит быстро — мы и глазом моргнуть не успеем. Снова окажемся взаперти, и снова дети будут бегать вокруг нас. Когда же еще говорить, как не сейчас?

— Хорошо, — кивнул он.

Адам отошел, опустился на лавочку и уставился на нее.

— Ты хотел убить их, верно? — начала Ева. — Ты хотел убить их за то, что они сделали со мной.

Он снова кивнул.

— Я должна все тебе объяснить, — продолжила она. — Я должна сказать тебе, почему я остановила тебя.

— Хорошо.

— Но для начала я хочу, чтобы ты открыл все, что у тебя на сердце. Ты молчишь, и от этого становится только хуже. А если мы начнем говорить одновременно, то разругаемся, и толку от разговора не будет. Впустую переведем время.

— Я? — удивился он. — Знаешь, ты очень необычная женщина. Хотя, по правде говоря, меня сложно поразить — после того, как моя маленькая дочь оказалась сильнее взрослой жены, я подумал, что меня теперь уж точно ничего не проймет. Однако появилась ты. Тонкая, легкая, слабая и сильная. Смелая. Ты вылечила Мэтью, приняла решение. Ты не просила помощи и никогда не жаловалась, хотя я видел, как тебе нелегко. Ты такая красивая, но не торопилась выйти замуж или найти себе покровителя. Горбатилась в прачечной, уступала работу матерям-одиночкам. Покупала моим детям вещи и обувь. Ничего не просила взамен. Мог ли я не полюбить тебя? Мог ли кто-то, оказавшийся рядом с тобой и узнавший все это, не полюбить тебя? Я восхищался тобой. А потом настал день, когда я увидел твое почерневшее лицо, когда услышал эти страшные слова: «Меня изнасиловали». — Он провел рукой по волосам и тяжело вздохнул. — Я решил, что должен увезти тебя — я не мог тебя там оставить. Мы оба много чего потеряли — ты похоронила свою мать, лишилась дома и пережила то, чего боится каждая женщина. Я оставил за плечами хороший бизнес, похоронил жену, похоронил свою гордость. Нам было легко вместе. Рядом с тобой настоящая жизнь — та самая, с проблемами и несчастьями — казалась не такой уж и страшной. Рядом с тобой все кажется прекрасным. Нам было хорошо, я подумал, что сойтись окончательно — это было верное решение.