Прошедшие лабиринт - [55]

Да, а что же будет? Прохоров вдруг сообразил, что не знает. «Даже страшно подумать», сказал он вчера Сергею — фраза вылетела как-то сама собой, и звучала как намек на ужасные кары — но в том-то и дело, что понимать ее следовало буквально: было страшно именно думать о возможности неповиновения. Причем, ни конкретных последствий, ни конкретного наказания в голову почему-то не приходило.

Странно это все. Вообще все. И не то странно, что Меренков получил парацельсий, и накормил им целую прорву живых существ, начиная с муравьев и кончая человеческим ребенком. Тут-то как раз все логично, сам же Прохоров и не уследил. И даже не то, что на Сергея не подействовало внушение, и в результате он узнал про Общество. Случается… И именно потому, что случается, ночные посетители должны были по-быстрому заменить клетку и смыться — и в этом случае Сергей их принял бы за обыкновенных воров. Что заставило эту парочку вместо того полчаса торчать в квартире, рассказывая друг другу историю Общества?

Ну, а про вчерашний разговор и речи нет. Странно вел себя Сергей, странно вел себя он сам… Как будто… как будто над нами обоими поработал Гипнотик. Даже не Гипнотик, тут что-то не то…

Весь день Прохоров всячески избегал Меренкова, впрочем, тот появился только на два часа, провел консультацию и сразу исчез. И слава Парацельсу, потому что безумно боялся Василий Дмитриевич повторного приглашения в гости. Хотя и любопытно было бы взглянуть, конечно, что у него там… Но только не сегодня! После работы он поспешил домой, забиться поскорей в плюшевую комнату и хоть на время — как он надеялся — избавиться от сосущего страха. Шел, внутренне зажмурившись, ничего не замечая вокруг, натыкаясь на прохожих, а на остановке был чуть не сбит с ног толпой, атакующей какой-то пригородный автобус. И только через несколько минут осознал, что едет в этом автобусе. В автобусе, идущем в Климовск. Да что же это такое творится?!

5

Прохоров так и не смог понять, что именно заставило его влезть в этот переполненный автобус. Даже способности Наблюдателя не помогали, наоборот, усиливали охвативший его страх. «А что если этот мужчина со свёртком — Гипнотик, посланный меня уничтожить? — в ужасе думал он. — Или вот эта тётка в юбке из розового плюша, не случайно же она тут оказалась!» Только выйдя на климовской остановке Прохоров сумел немного прийти в себя.

У сидевших на лавке бабулек он уточнил номер квартиры Сергея (адрес он откуда-то помнил, но лучше на всякий случай перестраховаться), поднялся на третий этаж и постучал.

— Сейчас, сейчас открою, — донёсся до него женский голос, — А кто это?

— Это к Сергею. Сослуживец.

— А Серёжи нет дома! Но вы всё равно проходите, — и дверь распахнулась.

Прохоров содрогнулся — в первое мгновение ему вдруг почудилось, что на пороге он увидел самую кошмарную личность его жизни: свою первую учительницу в школе Общества. Ее имени не знал никто из учеников, называть её полагалось Метрессой.

— Здравствуйте, Мэ-мэ-мэ… мадам! — выдавил из себя Прохоров. И тут его отпустило. Он уже понял, что ошибся, да и откуда здесь было взяться Метрессе? Но как похожа! Только ростом поменьше, и потолще раза в два… А вот голос точно такой же — громкий, напористый, слова вставить не даст… То есть Прохорову не то чтобы не давали слова сказать, но сказанные им слова как бы все время куда-то терялись.

— Так вы с моим Сережей вместе работаете?

— Да, мы на одной кафедре…

— Ну и как там мой недотепа? Что-то он никак свою дис-сер-та-цию не напишет. А уж пора. Не правда ли, пора? Как, вы сказали, вас зовут?

— Меня — Василий Дмитри…

— А меня — Варвара Никаноровна. Я Сережина мама.

— Очень приятно познакомиться. Сергей Петрович просил зайти к нему…

— Вы видите, какой беспорядок Сергей тут развел?..

Произнесение монолога отнюдь не помешало хозяйке квартиры проводить гостя в комнату, усадить на расхлябанный диван, предложить чаю и тут же забыть об этом. Пока Прохоров осматривался в комнате, ему рассказывали о проблемах покупки пары туфель, достойных важного события в жизни молодой девушки, только вступающей в большую жизнь, и как важно девушке вступить в жизнь в хороших туфлях. Тем временем из-под дивана показалась усатая мордочка. Прохоров почему-то ничуть не удивился. Ну, мордочка, ну и что? Интересно, что же Сергей хотел ему показать? И где он сам?

Прохорова очень беспокоило, что он опять ничего не видит. И не чувствует. Как будто все его способности начисто исчезли. А ведь еще в юности, до приема парацельсия, он очень неплохо чувствовал других людей, даже учителя-парацельсики в Школе не могли полностью от него закрыться. Одна только Метресса всегда оставалась непроницаемой — ни лучика эмоций, ни дуновения чувств…

— …А это Сережин кот. Правда, симпатичный? Кис-кис-кис, — монолог все продолжался и Прохоров, даже ничуть не удивившийся, почему явно крысиную морду определили котом, начал опасаться, что он сейчас задремлет, а это будет невежливо, но голос, произносящий монолог вдруг изменился в тембре. Вместо Меренковской мамы на стуле напротив него опять сидела Метресса. А рассуждение о туфлях, теперь уже из уст Метрессы, все продолжалось: