Прошедшие лабиринт - [3]

Через три года лихорадочных поисков Меренков понял, что пусть они там профессора, у них лаборанты, чистые реактивы, чувствительные приборы, но и он не лыком шит — он догадался, как можно осуществить в общем сосуде и последнюю стадию синтеза! Известно, что она требует температуры ниже, чем нужна для предварительных ступеней. Сридхарачарья говорил на последней конференции, что будет пытаться детектировать следы конечного продукта по их характерному спектру, предсказанному уважаемым коллегой Питерсом.

У Меренкова нет спектрометра такой чувствительности, но он ему и не нужен. Что ему нужно? Ему нужно поместить предфинальные компоненты в среду с более низкой температурой, чем та, при которой они образовались, и сделать это очень быстро. Как это сделать? Надо создать холодную область прямо в резервуаре. Где это проще сделать? Около стенки сосуда. Как? Стенку надо специально охлаждать! И на этой стенке пойдет синтез брейнорина. Не самого брейнорина, его хлор-производной, но это уже мелочи, хлорид после охлаждения должен был быть стабильным. Соскрести его со стенки и провести разложение хлор-производной уже дело чистой техники, любой второкурсник химфака справится левой ногой спросонья.

Еще год ушел на создание сосуда с охлаждаемой стенкой. Сергей освоил стеклодувное дело, научился выдувать посудины причудливой формы и с разной толщиной стенок. И наконец его уродцы приобрели прозрачность и перестали лопаться на плитках, когда на них направляли узкую струю воздуха от мощного вентилятора. Казалось бы — успех в кармане. Но нет, брейнорин не осаждался. Меренков был уверен, что синтез идет, но как зарегистрировать результат? Хлорид наотрез отказывался выделяться на стекле. Может быть, вставить стержень, вроде электрода? Но вставка тут же изменит температурные условия внутри, капризный синтез не пойдет или пойдет не так…

Решение пришло за завтраком. Меренков на своей холостяцкой кухне отправлял в рот сосиску, да так и замер с вилкой в руке и открытым ртом. Зачем ему хлор-производная? Это Сридхарачарья предполагал работать с хлоридом. Ему хлорид был нужен для выделения характерных спектральных пиков. Меренкову не нужны спектральные пики, ему нужно осаждение на стекле. И он получит осаждение! Хлорид не нужен!! Вместо хлор-производной нужно синтезировать бром-производную!!! Бромид в разложении ничуть не сложнее хлорида.

Он вынул изо рта сосиску, положил на тарелку, опять отнес в рот, машинально откусил, стал пережевывать, и все продолжал нежно купать в голове идею с бромидом. Недостатков не было, только преимущества. Бромид должен хорошо сцепляться со стеклом, иметь легко различимый коричневый цвет, не быть токсичным. Поменять один из компонентов, взять другую его соль и получше растолочь порошок перед растворением…

«Надо побежать поскорее рассказать Насте!» — Эта мысль всплыла сама собой, без всякого спроса. Подавлять ее пришлось усилием воли. Бежать некуда, Насти больше нет. Вот уже пять месяцев как нет. Два года они провели вместе, мечтали о брейнорине, о лекарствах, которые можно будет из него сделать, о вылеченных больных — Настя работала медсестрой в городской больнице. Но как-то само так получилось, что мечтать она со временем стала меньше. Зимой они разругались — Настя предложила, что, может быть, брейнорин пока подождет? Пусть Сергей защитится, получит доцента, они купят кооператив, там будет дополнительная комнатка… И тогда уже с новыми силами браться за брейнорин.

Меренков не понял: как это подождать? Ждать нельзя! Анантападманабх и Джонатан ждать не будут, они придут к финишу первыми! «Пусть придут. Этот Анантапад…» — Настин язычок заблудился в согласных. Она хотела сказать, что конкуренты-иностранцы давно уже имеют семьи, детей, свои дома, машины, а что имеет Сергей? Одну микроскопическую комнату, 105 рублей и драный диван. А доценты получают за 250, и премии у них выше, и отпуска длиннее, и путевки им чаще дают, и продовольственные заказы… Меренков не дослушал. Он наорал на Настю, она заплакала, убежала… И вот теперь ему предстоит в одиночестве переживать и провалы, и озарения.

Неважно! Это все неважно! Важно, что сегодня же вечером он начнет готовить реактивы, завтра сможет выдуть новый сосуд и тогда послезавтра… послезавтра… послезавтра суббота, в институте будет пусто… послезавтра…

3

Настя открыла глаза и с наслаждением потянулась. Полдвенадцатого. Хорошо-то как! Зинка — соседка по комнате — на выходные уехала в деревню, и Настя смогла всласть отоспаться после суточного дежурства. Дежурство случилось на редкость суматошное: бабки из 12-ой палаты всю ночь донимали разговорами, у Марьяновой из 7-ой открылось кровотечение, Наташка-малолетка опять норовила сбежать… Может, еще поспать?

Нет, надо вставать. Вчерашняя смутная мысль сегодня созрела окончательным решением. От этого-то и было так хорошо. Настя вскочила и распахнула окно. Майский, еще прохладный, но такой весенний ветер наполнил комнату, солнце сияло вовсю, какие-то дети носились по двору.

«… дремлют облакаааааааа! — донеслось из соседнего окна —

    А мне опять приснился!