Прощённые долги - [17]

Беспокоясь лишь о том, чтобы по каким-то причинам не перестала идти вода в ванной, как в последнее время часто случалось. Озирский отыскал в чемодане чистое махровое полотенце и отправился принимать душ. С горячей водой, разумеется, был полный швах. Но Андрей ещё больше любил ледяные купания. Сейчас он поставил душевую насадку в третью позицию, то есть на самую сильную струю, и стал смывать с себя пот, пыль и известь.

Через полчаса Андрей был в сером джемпере с чёрным узором на груди, в кожаных штанах с широким поясом и в короткой куртке. Он стоял перед громадным зеркалом в своём личном спортзале и массажной щёткой приводил в порядок причёску. Воображал, как кипятится сейчас Филипп, не понимая, почему Андрей не едет в Песочный. Обер смотрит на часы и изрыгает ругательства. Известно, что у него с нервами проблемы, ждать он вообще не может, особенно если не понимает причину задержки. Впрочем, сам ведь просигналил о высочайшей степени опасности. Интересно, гладко ли пройдёт путешествие и позабавит ли Обера комбинация с мостами?

Во втором часу ночи Озирский, заперев квартиру, сбежал по пустынной, пропахшей кошками лестнице с узорчатыми чугунными решётками. На парадном уже был установлен код, что очень порадовало Андрея и повлияло на выбор именного этого дома. Через арку он вышел на тёмную набережную, ориентируясь на свет тусклых фонарей и на бликующую поверхность воды.

Зелёная «четвёрка»-пикап ждала его у соседнего дома, ближе к Невскому. Больше никаких подозрительных машин Андрей не заметил, но в такой темноте их могло скрыться много – стоило лишь погасить фары. За рулём сидел Витя Кондратьев, новенький член оперативной группы. Андрей остановился на его кандидатуре из-за того, что Витя жил на улице Марата и мог быстро приехать сюда.

– Привет! – Андрей улыбнулся, усаживаясь рядом с зевающим Витей. – Закрой рот и не три глаза – ты сейчас при исполнении. Поехали! – Он барственно откинулся на спинку сидения.

– Куда? – Кондратьев включил фары, и «четвёрка» двинулась к Невскому.

– Через Садовую и Марсово поле – к Кировскому мосту. Быстро!

– К мосту? – Кондратьев смотрел на Озирского, как на сумасшедшего. – Его же сейчас разведут!

– Спасибо, не знал! – насмешливо ответил Андрей. – С двух до четырёх Кировский мост разводится. Какие там ещё поблизости? Дворцовый – с без пяти два, Биржевой тоже сейчас поднимут. – Андрей взглянул на часы. – Литейный – на десять минут позже Кировского… Короче, Витёк, это то, что нам нужно.

– А как же ты переедешь? – недоумевал Кондратьев.

– На твоей спине, – беспечно ответил Андрей. – Вплавь повезёшь меня на другую сторону. Что, обрадовался или испугался?

– Шуточки у тебя! – проворчал Кондратьев. – Ты сам кого угодно перевезёшь. Ну а если серьёзно?

– «Дайте лодочку-моторочку, мотор, мотор, мотор!» – шутливо пропел Озирский. – Теперь понял?

– Вроде бы, – облегчённо вздохнул Кондратьев. – А дальше что?

– А дальше уедешь обратно и будешь ждать моего вызова по рации. Встретишь меня там же, у Кировского моста.

– А что ты там, на другом берегу, будешь делать? – заинтригованно спросил Витя.

– А вот это тебе лучше не знать – для твоего же блага. Тогда от тебя не станут ничего добиваться. Следовательно, ты не окажешься подвешенным на дерево вниз головой, и на тебя не поставят горячий утюг…

Кондратьев побледнел, облизнув моментально пересохшие губы. «Пикапчик» ехал прямо по трамвайным рельсам Садовой. Андрей взглянул направо – над тёмным куполом цирка в крохотном пространстве между тучами мерцала одинокая звезда. Озирский всей кожей чувствовал, что «хвост» есть, но пока не видел автомобиля. Через полминуты он уловил сзади трепещущий свет далёких фар. Судя по всему, преследовали предпочитали двигаться на порядочном расстоянии от пикапа. Там, где было возможно, пробирались переулками.

– Страшно? – Андрей скорчил жуткую рожу и достал сигареты.

– Ну, слушай, это только тебе ничего не страшно! – не стал жеманничать Кондратьев. – А мы все – живые люди, со своими слабостями. Ты мне только одну вещь скажи. Не загребут меня даже при том условии, что я не буду ничего знать?

– Не думаю, – уже серьёзно отозвался Озирский. – У них служба безопасности работает, как швейцарские часы. И потому есть сведения о том, кто что знает. Ошибки, в отличие от нас, они совершают крайне редко. А нам с тобой лучше пока вообще помолчать. Закуривай.

Ярко-жёлтый язычок Вечного огня дрожал в проёме между стенами и каменными тумбами Марсова поля. Время от времени искры отрывались от него и улетали в темноту. Летнего сада словно и не было рядом – он пропал за Лебяжьей канавкой. Свет падал лишь на увитую плющом стену Института культуры.

Перед взметнувшимся ввысь крылом Кировского моста, как обычно, стояли сигнальные рогатки. Сколько раз Озирский видел разведённые мосты и никак не мог привыкнуть к неестественному наклону знаменитых Троицких фонарей, вознесённой к небу ограде и стоящим почти вертикально трамвайным рельсам. По Неве уже шли баржи и теплоходы, что не очень понравилось Андрею. Сегодня их было особенно много, а следовало как-то проскочить наперерез, на тот берег.