Прощение. Как примириться с собой и другими - [64]

.

Прощение и смирение – не только личные добродетели. В них осуществляется служение примирения, возложенное на нас Христом. В мире, страдающем от разделений и вражды, христианин стремится жить мирно и просто, с радостью и доверием.

Благодарность – полнота прощения

Прощение сильно воздействует на мир, но остается прежде всего внутренней реальностью. Мы не можем быть уверены в том, что, прощая, увидим окончательную победу над злом в этой земной жизни.

Если бы прощение всегда немедленно и очевидно приносило осязаемый результат, в нем не было бы места дерзновению, доверию и подвигу, это была бы просто эффективная практика моделирования действительности.

Прощение не всегда меняет наши жизненные обстоятельства, но оно всегда изменяет сердце. Не устраняя неудачи и страдания, прощение создает в нас такое расположение духа, при котором действительно ничто не может отделить нас от любви Божьей и ответом на любые события жизни становится благодарность: «Все уходит, остается только одно, в конечном итоге живое сердце, которое никто не может сделать мертвым, кроме нас самих, если мы его закроем, окаменим – да, оно будет лежать камнем у нас в груди. Но если мы его откроем, если в течение всей своей жизни с готовностью будем принимать всякую радость и каждое страдание, каждую скорбь, каждую боль, только не заглохло бы сердце, только бы оно не окаменело <…> тогда наше сердце будет вспахано, оно станет любить безоговорочно. И тогда, по мере того как эта чуткость сердца будет расти, будет расти в нас и изумление перед Богом и жизнью, и благодарность за все без остатка»[102].

Поэтический эквивалент этому богословскому свидетельству владыки Антония Сурожского находим у Иосифа Бродского[103]. Стихотворение, написанное в день сорокалетия и представляющее собой перечень событий его жизни, Бродский заканчивает так:

Что сказать мне о жизни?

Что оказалась длинной.

Только с горем я чувствую солидарность,

и пока мне рот не забили глиной,

из него раздаваться будет лишь благодарность[104].

Благодарность – достойный ответ на все, не только на радости и удачи, но и на тюрьму, изгнание, болезнь. Той же энергией благодарения построена последняя из его «Римских элегий»:

Наклонись, я шепну Тебе на ухо что-то:

я благодарен за все; за куриный хрящик

и за стрекот ножниц, уже кроящих,

мне пустоту, раз она – Твоя.

Ничего, что черна. Ничего, что в ней

ни руки, ни лица, ни его овала.

Чем незримей вещь, тем оно верней,

что она когда-то существовала

на земле, и тем больше она – везде.

Ты был первым, с кем это случилось, правда?

Только то и держится на гвозде,

что не делится без остатка на два.

Я был в Риме. Был залит светом. Так,

как только может мечтать обломок!

На сетчатке моей – золотой пятак.

Хватит на всю длину потемок.

Благодарственное принятие всего без исключения в жизни, включая незначащие мелочи вроде куриного хрящика и самой тьмы смертной пустоты, происходит из доверия: от Тебя все готов принять и за все Тебе благодарен. Безусловность и безграничность этого принятия вводят человека в Евхаристическое измерение.

Таинство Евхаристии по существу может быть понято именно как исполнение прощения. Мы благодарим Бога за все, что знаем и что не знаем, явленные и неявленные благодеяния, совершенные для нас, но прежде всего – за Его спасительные страдания и воскресение, которыми Он и даровал нам Свое будущее Царство[105].

Если мы сознательно и ответственно участвуем в Литургии, воспоминание о прощении, которое дает нам Бог, рождает в нас стремление нести прощение в мир: «Вкушая хлеб и вино, мы вспоминаем тело, ломимое за нас, врагов Бога, и кровь нового завета, заключенного с нами, нарушившими завет. Но было бы большим заблуждением трактовать Евхаристию исключительно как таинство Божьих объятий, в которых нам посчастливилось оказаться. Благодать Божью может принять лишь тот, кто готов быть ее посланником; то, что происходит с нами, должно совершаться и нашими руками. Побывав в объятиях Бога, мы должны впустить в себя Других – в том числе и своих врагов»[106].

Прощение производит в человеческом сердце способность благодарить за все, что происходит в жизни, входить в Евхаристическое измерение мира и через это – в глубокое и подлинное общение с Богом.

Творческая сила прощения

Плоды прощения – принятие, доверие, свобода, смирение, благодарность. Можно сказать, что прощение творит нового человека. В событии прощения происходит преображение личности, а не только восстановление справедливости.

Размышляя о сочинении Блаженного Августина «Исповедь», известный философ Жак Деррида[107] отмечает разницу между признанием факта и признанием вины: «Когда я прошу о прощении, когда я признаю вину, я не сообщаю о фактах. Я могу кого-то убить, я могу захватить самолет и сообщить об этом; это не признание. Оно становится признанием, только когда я прошу прощения и, согласно традиции, когда я обещаю раскаяться, то есть улучшиться, любить, превратить свою ненависть в любовь и сделать это из любви. Это не вопрос о знании. Дело не в том, как сделать так, чтобы другие люди узнали о том, что случилось. Дело в том, чтобы изменить себя, преобразовать, трансформировать себя. Именно это Августин, возможно, и называет „творить истину“. Не сообщать истину, не информировать, но творить, производить истину»