Проще простого - [5]

– Ну как, нравится?

– Хорошо, – искренне ответил Дима.

– Ещё бы! Это тебе не ментура. Бизнес! Великая вещь! Учись.

Из бара на столик переместилась бутылка коньяку.

– Настоящий. На Елисейских полях прикупил летом. Все повода не было распробовать.

Пробка закрутилась в пепельнице, коньячок заиграл в бокалах.

– Ну, за встречу?

– За встречу.

* * *

Спустя неделю Дима сидел в своём кабинете и рожал отчёт по итогам рейда-усиления. Пункты отчёта были достаточно конкретны, приходилось изрядно напрягать фантазию, ведь цифры пойдут в штаб, там просуммируются, переместятся в сводку, которая станет достоянием гласности для народа и средств массовой информации. А что главное в работе милиции? Показать, что народ налоги платит не напрасно.

Когда опер задумался над пунктом «задержано преступников», дверь распахнулась, и в кабинет вкатилась полная фигура Вадика. Бывший одноклассник широко улыбался, сжимая в правой руке запечатанную бутылку уже знакомого Диме коньяку с Елисейских полей.

– Держи, Димон. – Бизнесмен поставил коньяк прямо на отчёт. – Спасибо, старик!

– За что? – Дима пожал плечами.

– Ты как в воду глядел! Прикинь, вчера в «хату» залезли!

– Ну?!

– Ага! Если б не твоя охрана… А так поймали. Прямо в квартире, с поличным!

– Ну вот, видишь, я ж говорил, что ментура понадёжнее «крыши». Кто такие-то? Ворюги?

– Да, чмо судимое! Два моромоя синих. Фомкой дверь подломили. И ты, главное, прикинь, я в тот день «бабки» дома оставил. Большие «бабки». Трепанул сдуру в офисе. Ну, бывает! И в этот же день… Какая-то сука навела! Кто, пока не знаю, но ничего, проведу дознание. Это свои, точно свои. Найду – разорву. Пошинкую плесень! А тебе спасибо, старик! Я твой должник по жизни. Что-та у тебя бедновато… Это стол, что ли? Это рухлядь! Хочешь, мои ребята приличную мебелишку подкинут? У нас лишняя, все равно пылится, место занимает.

– Ну, если не жалко…

– Да какое… Завтра привезём. Ну все, старик, бывай. Спешу. И заходи, обязательно заходи!

Вадик, сморкнувшись в простыню-платок, загромыхал по коридору.

Дима взял бутылку за пробку и донышко, посмотрел сквозь неё на свет, будто искал отпечатки пальцев, и спрятал подарок в рухлядь-стол. Вернулся к отчёту. Так, что там с преступниками? Черт, надо бы хоть примерный порядок цифр знать. Иначе будет конфуз.

Узнать примерный порядок не удалось. Видно, с отчётом сегодня не судьба. Какой-то невидимой тенью в кабинете нарисовался Коля, он же Дрон, он же Лютый, он же Памперс. Был он опьяняюще трезв, в том смысле, что при взгляде на него очень тянуло выпить.

– Димыч, меня пасут.

– А почему шёпотом?

– И возможно, прослушивают.

– Выпить хочешь?

– Хочу.

Дима откупорил коньяк, достал два пластиковых стаканчика.

– Сейчас все пройдёт. Мировой коньяк, точно знаю.

Дрон оценил качество напитка за два глотка.

– Вещь! Я чего, Димыч, заглянул…

Фразу прервало толстое лицо замполита, возникшее в районе дверного косяка.

– Дима, отчёт готов?

– Пишу.

– Скорее давай. И вот ещё, завтра, возможно, приедет комиссия, ты тут приберись и подготовь тревожный чемоданчик. Чтоб все путём – мыло, зубная щётка, сухой паёк, платочек. Будут проверять наличие.

– А окоп у кабинета не надо вырыть?

– В другой раз.

Лицо исчезло.

Дрон зашептал:

– Это кто?

– Замполит. Не бойся, не засветит.

– А что такое «тревожный чемоданчик»? В бега, если что, ломануться?

Дима неожиданно посмотрел прямо в глаза Дрону:

– Коля, ты никогда не задумывался, для чего люди пишут музыку?

Дрон почесал бороду:

– Чегой-то ты, Димыч?

– А, ладно… – махнул рукой опер. – Давай стакан. Прежде чем вторично оценить коньяк, Дрон приложил к губам палец:

– Тс-с-с… Я говорю, чего зашёл-то. Седого мы с тобой накрыли, но есть более интересная тема. Я тут снова внедрился.

– Куда?!

– Короче, Димыч, губернатора хотят хлопнуть. Похоже, по политическим мотивам. Разборки. Ищут киллера. Я предложился. Клюнули. Как брать-то будем? А, Димыч?

– Проще простого, Дрон. Одного боюсь. Сопьёмся.