Прощай, рыжий кот - [3]

Аарне подошел к окну и отвел в сторону пожелтевшую кружевную занавеску. Ветер гнал серые тучи. С листьев скатывались крупные дождевые капли. Какой-то мужчина вез на тележке кресло, прикрытое бумагой. Прошла старушка с мальчиком. У него была красная шапка с помпоном. Сплюнул какой-то юный кретин. Ничего не изменилось: деревья были те же, люди были те же, небо было то же. Жизнь на окраине тянулась по-прежнему медленно и лениво. Только виднелись леса нового трехэтажного дома.

— Аарне, ты, конечно, хочешь прогуляться?

— Не знаю. Скоро, наверное, пойду…

— Только учти, в пол-одиннадцатого мы уберем ключ.

Аарне посмотрел на тетю, что-то вязавшую из серой шерсти. Шерсть была красивая, тонкая и мягкая. Тетя Ида опять получила посылку из Швеции. Заграница все-таки…

К черту! В этом доме невозможно бездельничать, здесь сойдешь с ума, если тебе нечем заняться, такой уж это дом. Аарне временами казалось, что он здесь задохнется, поэтому при первой же возможности он старался уйти куда-нибудь.

Но после десяти вечера запрещалось и это. Тогда он просто открывал окно. Ветер шевелил занавески, на улице слышались шаги запоздалых прохожих. Но входила тетя Ида, говорила, что это вульгарно, и приказывала закрыть окно. Оставалось только сходить с ума.

Было пять часов. Аарне быстро оделся и вышел. Тучи, разрываясь, плыли на восток, местами проглядывало голубое небо. Мокрая трава брызгала на ботинки. Асфальт и воздух были свежими, только что вымытыми.

Скоро Аарне выбрался из района желтых домов. Как-то он мысленно разделил город на четыре зоны или круга. В центре — зеленая площадь. После войны здесь были развалины. Затем шли новые дома, высокие, с большими окнами. Дальше — старые дома, сначала двух-, потом одноэтажные. Затем начинался новый город, большой и разросшийся. Модные индивидуальные дома — частью готовые, частью недостроенные — новый, четвертый круг.

Индрек жил на границе третьего и четвертого кругов, на втором этаже поблекшего дома, подыматься к нему приходилось по скрипучей деревянной лестнице.

— Знаешь, завтра в школу, — сказал Индрек, поздоровавшись, — готов ли ты упорно овладевать знаниями? — он ехидно ухмыльнулся. — Ну как?

Аарне отмахнулся.

— A-а, брось… Только портишь настроение!

— О, а я с нетерпением и радостью жду начала занятий! — засмеялся Индрек и сразу же стал серьезным. — Знаешь, я не могу представить, что будет в этом году… Ведь это особенный год, не так ли?

— Не знаю… Лучше расскажи, как прошло лето.

Индрек растянулся на диване.

— Ужасно скучно.

— Что-нибудь написал?

— Не-ет… да, вроде бы… посмотри там, на столе.

Аарне просмотрел листы, исписанные диким почерком, и сказал:

— Что-то я не могу вникнуть… Кажется, ты был зол…

Индрек, не отвечая, спросил в свою очередь:

— А ты?

— Что?

— Ты что-нибудь написал?

— Нет.

— Абсолютно ничего?

— Абсолютно.

Индрек усмехнулся:

— Молодец… Что сказала тетя Ида?

— Ничего особенного… Так, о любви, о молодости.

— Н-да… — Индрек зевнул. — Прости, я очень устал… Пошли в город?

— Пошли.

О многом переговорили они в этот вечер. Было легко и весело. Забот не было, кроме одной: кончались каникулы. Индрек стал напевать. Но Аарне почему-то не поддержал его.

Вечером снова пошел дождь. Всю ночь капли стучали в окно.

Но утро было ясным, и ленты в волосах первоклассниц не намокли.

Первый школьный день

В этот день школа пахнет известью и краской, кругом загорелые лица и необыкновенно ясные глаза.

Все собрались в актовом зале. Учителя говорили напутственные слова, разъясняли задачи, стоящие перед выпускниками. А на улице было почти лето; солнце, пробиваясь сквозь окна в зал, грело ласково и усыпляюще. Трудно было сосредоточиться. Выступал Корнель, классный руководитель Аарне.

— Каждое новое поколение приносит с собою что-то новое, и каждое умирающее поколение уносит в могилу что-то старое. И никогда мир не станет настолько совершенным, что нечего будет убавить или прибавить. Каждый должен знать свое место в жизни, приносить людям добро, только тогда он будет человеком.

Он произнес много хороших и верных слов.

Аарне смотрел на своих друзей.

Волнистые волосы Андо были растрепаны, слишком большой рот придавал его лицу упрямое и злое выражение. Андо был скептик и математик.

Индрек легкомысленно улыбался. У него почти всегда бывало хорошее настроение, он был полон неожиданностей и фантазий, проявлявшихся довольно смело.

Они оба до мозга костей были начинены литературой. Оба, так же как и Аарне, были членами Объединения Молодых Авторов.

Кроме этих верных друзей, в зале сидело еще много замечательных ребят.

Были здесь и чудесные девушки.

Там, впереди, сидела Эда. Аарне смотрел на ее светлые волосы и загорелую шею, исчезавшую под строгим воротничком черного платья.

Эда… Все, что произошло минувшей весною, сейчас уже кануло в прошлое.

* * *

Эта история может показаться кое-кому дикой и неожиданной, но зато сколько в ней романтики. Разумеется, педсовет усмотрел бы в ней иное. Учителя увидели бы здесь лишь вопиющую аморальность, заслуживающую строгого наказания. Быть может, все это было ребячеством… За лето Аарне повзрослел и на некоторые вещи смотрит теперь по-иному.