Прощай — прости - [136]

— Да! — с энтузиазмом откликнулась собеседница, явно обрадованная тем, что обрела новую союзницу. — Вы не представляете, каково это — ощущать себя второсортной жительницей небольшого города по сравнению с деловой женщиной из Нью-Йорка, которая способна в мгновение ока приготовить ужин из четырех блюд и при этом выглядеть так, словно только что посетила салон красоты и модный бутик.

— О, нет, представляю, и еще как, — угрюмо заметила Эшлин. — Но не волнуйтесь, Рэйчел. Она лишится дара речи, когда увидит, что мы приготовили.

— К несчастью, моя невестка еще никогда не лишалась дара речи, вот в чем дело, — проворчала Рэйчел.

Эшлин совсем потеряла счет времени, настолько погрузилась в размышления о том, можно ли считать каре ягненка подходящим блюдом для шикарного ужина, или же стоит приготовить что-либо более изысканное, например, фазана в кальвадосе[56]. Когда же она наконец посмотрела на часы, то и думать забыла про меню и бегом помчалась наверх, в ванную.

Часом позже, сидя на кухне в боди бронзового цвета, подаренном Фионой, она лихорадочно снимала шерстинки со своей длинной черной юбки, Флосси, у которой перспектива остаться одной как всегда вызвала негодование, терлась о лодыжки Эшлин, оставляя на прозрачных черных колготках своей хозяйки столько новой шерсти, что можно было связать новую кошку.

— Прости меня, Флосси. — Эшлин почесала шелковистое горлышко кошки и подивилась, откуда Флосси всегда безошибочно узнает о том, что она собирается уходить. — Я постараюсь не задерживаться слишком долго. Погоди, сейчас я покажу тебе угощение, которое приготовила специально для тебя.

Она в последний раз посмотрела в зеркало, оросила себя ароматной волной «Мажи нуар» и поднялась на ноги, чтобы покормить Флосси.

— Ну что, нравится? — поинтересовалась она, когда кошка уткнулась мордочкой в миску с консервированным лососем.

Когда в тридцать одну минуту восьмого запиликал дверной звонок, в животе у нее заурчало от страха. Она не представляла, как вообще сможет съесть хоть что-нибудь, но ей было все равно.

На пороге стоял Сэм, держа в руках маленький букетик цветов. На мгновение Эшлин потеряла дар речи. Она уже успела забыть, как он потрясающе красив. Он надел светло-голубую хлопковую рубашку, цвет которой подчеркивал синеву его глаз и бронзовый загар. Хорошо скроенный темный пиджак и джинсы мягко облегали атлетическую фигуру, красноречиво говорящую о часах, проведенных в спортивном зале. От носков коричневых замшевых ботинок до типично американской патентованной улыбки он выглядел ходячей рекламой лосьона после бритья «Кельвин Кляйн».

— Ты великолепна, Эшлин. — Глаза его восторженно засветились. — Я могу войти?

— О боже, да, конечно. — Порозовев от смущения, Эшлин отступила на шаг, чтобы дать ему пройти. Зачарованно глядя на него, она забыла обо всем, в том числе и о том, что надо пригласить его в дом.

— Это тебе, — сказал он, протягивая ей цветы, — чтобы я снова увидел твою улыбку.

Скрывая краску на лице, она уткнулась носом в букет, вдыхая пьянящий аромат бледно-желтых роз и благоухание зеленых лесных папоротников. Она не могла припомнить, когда ей дарили цветы в последний раз, не считая букетика Майкла, неловко врученного ей на заднем дворе за гаражом, когда они уже расстались. Да и тот порыв был вызван чувством вины.

— Они прекрасны, — с жаром выдохнула она.

— Как и ты. — Сэм заглянул ей в глаза и снова одарил своей ленивой улыбкой.

Эшлин почувствовала, как приятный холодок в животе скользнул ниже. Одному богу известно, как она будет чувствовать себя, когда он решит по-настоящему коснуться ее.

— Столик заказан на восемь, — сообщил Сэм. — Ты готова выйти в свет или уже передумала? — Он вопросительно вскинул бровь.

— Ох, конечно. Я только цветы в воду поставлю, — пробормотала она. Эшлин вдруг испугалась, что он может прочесть ее мысли, и от всей души понадеялась, что этого не случится.

Он галантно приоткрыл ей дверцу, помогая забраться в такси. А она почему-то была уверена, что он приедет за ней на своем автомобиле.

— Я не сажусь за руль после выпивки, — сообщил он ей. — Я подумал, что после того как мы выпьем шампанского, вести машину будет не очень-то здорово.

— Да, разумеется, — со знанием дела отозвалась Эшлин, словно только и делала, что пила шампанское. Она не до конца поверила его словам насчет вождения в нетрезвом состоянии. Сэм не походил на человека, который любит следовать общепринятым правилам. Было в нем нечто рисково-бесшабашное, и это лишь добавляло ему привлекательности. И опасности.

Он выбрал небольшой французский ресторанчик с неярким освещением и маленькими столиками, стоящими на достаточном удалении друг от друга, чтобы у парочек не возникало ощущения, будто их подслушивают. Их столик стоял в углу, и огонек свечи отбрасывал золотистые отблески на белоснежное полотно скатерти и сверкающие серебром столовые приборы. Как здесь хорошо, подумала Эшлин. Пламя свечей намного милосерднее относилось к морщинкам в уголках глаз и губ, чем резкое и безжалостное электрическое освещение.

Официантка подала каждому из них меню и исчезла, оставив одних. В зале было полно парочек, которых явно привлекала полутемная таинственная атмосфера, как нельзя лучше подходившая для недозволенных свиданий. Наверное, местечко из разряда тех, куда водил свою корову Майкл.