Прощай, полицейский - [13]

Сала начинал раздражаться. Но Вержа это мало волновало.

- Я закончил, господин начальник полиции. Я не верю ни в вашу защиту, ни в покровительство префекта. Я буду заниматься своим делом, пока смогу. В день, когда мне это запретят, начну бездельничать и выжидать. И немало посмеюсь.

- Нам будет не хватать вас.

Вержа с готовностью согласился.

- Действительно, нас, настоящих бойцов, остается мало. И будет еще меньше, когда станет известно, какую мне подстроили подлость.

- Вы думаете, что все это подстроено?

Вержа дожал плечами.

- У вас есть другое объяснение? - спросил он.

- Кого вы подозреваете?

- Всех, кого я помог упрятать за решетку. Их множество.

- Ищите. Будет здорово, если вы обнаружите улику.

Сала делал вид, что воодушевлен идеей, высказанной Вержа. Но он не верил в это. В сущности, его мнение уже было составлено.

- Допустим, я возьму отпуск, - сказал Вержа. - Чего вы рассчитываете добиться от прокуратуры?

- Чтобы они отказались от всякого судебного преследования. Ваше дело будет рассматриваться в дисциплинарном порядке.

- Дельмес поднимет шум.

Сала вздохнул.

- Со старыми следователями удавалось договориться. Видя, кто приходит после них, остается лишь пожелать удачи нашим преемникам.

- Еще одни вопрос: если я предстану перед судом, я буду единственным?

Сала допытался рассердиться.

- Если против других полицейских выдвинут такое же обвинение, их достигнет та же участь.

- Люка, например.

Начальник полиции поморщился. Речь шла об инспекторе, пойманном с поличным: он брал деньги от проститутки. Дело замяли.

- Были другие времена, - сказал Сала смущенно. - Вам не повезло, Вержа. Такие типчики, как Дельмес, усердствуют, потому что воображают, что призваны выполнить важную миссию.

Он добавил, заканчивая беседу:

- Подумайте над тем, что я вам сказал.

- Я постоянно буду размышлять об этом, - пообещал Вержа.

Он оставил начальника полиции в полном недоумении, чего и добивался. Он точно знал, что будет делать. Трибуналу и дисциплинарному совету не придется из-за него беспокоиться.

* * *

Мотоцикл остановился у тротуара. Улица находилась в центре города, недалеко от большого плохо освещенного проспекта. Было около 20 часов. Прохожих было мало. На мотоцикле сидели двое парней, одетых в кожаные куртки, туго перехваченные в талии ремнями. Тот, что занимал заднее сиденье, задрал ногу, чтобы спрыгнуть на землю.

- Ни пуха ни пера! - сказал другой, оставшийся за рулем.

Первый парень пошел по аллее, ведущей к особняку. Молодая девушка прошла мимо мотоциклиста. Он улыбнулся ей:

- Прогуляемся?

- Не сегодня, - сказала она, глядя на мотоцикл "Судзуки".

- Значит, никогда.

Она засмеялась. Тем временем парень пересек аллею, открыл калитку, ведущую во двор, и оказался перед освещенными окнами служебных помещений. Через окно можно было видеть двух мужчин, сидевших, друг против друга за рабочим столом. Парень в кожаной куртке остановился на минутку в темном углу стены. Он достал из кармана пистолет калибра 11,35 мм, снабженный глушителем, и твердой рукой взвел курок. Затем вновь сунул оружие в карман, не выпуская его из руки. Под прикрытием стены неслышным шагом пересек двор.

Он подошел к двери, ведущей в коридор, осторожно повернул ручку. Дверь открылась почти бесшумно. Он вошел. С левой стороны от него была дверь служебной комнаты. Он резко открыл ее. Оба мужчины одновременно подняли головы. Один был лысый, с загорелым лицом в красивыми серыми глазами, одетый в очень элегантный костюм из черного шелка. Другой, с массивным красным лицом, выглядел лет на десять старше и казался толще. Оба раскрыли от изумления рты. Толстяк попытался сунуть руку в ящик стола. Это был его последний жест. Пуля разнесла ему голову. Лысый привстал, чтобы броситься на пол, и не успел, отлетел к стене, пораженный прямо в сердце. Парень, быстро осмотрел обе жертвы. С толстяком было покончено. Что касается лысого, у парня возникли сомнения, и он выстрелил ему в голову. Затем положил оружие в карман и не спеша проделал тот же путь в обратном направлении. Мотоциклист спокойно насвистывал рок Джона Ли Левиса. Делал он это виртуозно, чем очень гордился, как и своим искусством водить мотоцикл.

- Каждый бы день нам такие дела, - сказал, убийца, вскакивая на сиденье.

Они пересекли город и поехали по улице, которая привела их к кафе Овернца. Хозяин находился за стойкой. Пока они ехали, убийца натянул на лицо женский чулок. Как только мотоцикл остановился, он побежал к кафе, открыл дверь и почти сразу же выстрелил. Перед хозяином стояли два посетителя. Они бросились на пол, а лицо Овернца, залитое кровью, исчезло за стойкой. Убийца вышел и вновь сел на мотоцикл, мотор которого не переставал работать.

Теперь водитель пел. В своей работе он больше всего любил этот момент. Он побывал в тюрьме и ненавидел ее. В камере видел сумасшедшие сны, в которых ему слышался шум мотора, словно упрек покинутой любовницы. Выехав за город, он понесся как бешеный. Спутник похлопал его по плечу: торопиться было некуда.

Они остановились у небольшого лесочка. Здесь на другом мотоцикле их ждали две фигуры, одетые точно так же.