Прощай, нищета! Краткая экономическая история мира - [8]
Одной из причин, препятствующих воспроизведению социального окружения, представляется относительно длительная история различных обществ. Джаред Даймонд в «Ружьях, микробах и стали» предполагает, что судьба стран предопределена их географией, ботаникой и зоологией[8]. Европа и Азия вырвались вперед в экономическом плане и до сего дня остаются в лидерах благодаря географическим случайностям. В этих странах водились такие животные, которые поддавались одомашниванию, а географическая ориентация евразийской земельной массы облегчала быстрое распространение одомашненных животных и окультуренных растений из одного общества в другое. Однако в аргументации Даймонда зияет огромная дыра. Почему в современном мире, в котором путь к богатству проходит через индустриализацию, неприручаемые зебры и гиппопотамы оказались преградой к экономическому росту в Африке южнее Сахары? Почему промышленная революция не ликвидировала географическое неравноправие Африки, Новой Гвинеи и Южной Америки, а, напротив, лишь подчеркнула их отсталость? И почему захват англичанами Австралии вывел эту часть света, в которой к 1800 году не существовало оседлого земледелия, в число самых развитых мировых экономик?
Механизмы отбора, о которых шла речь выше, помогают объяснить, каким образом первоначальные — возможно, созданные географией — преимущества, позволившие создать оседлые аграрные общества в Европе, Китае и Японии, в ходе последующей экономической конкуренции обернулись хроническими культурными преимуществами. Общества, не обладающие таким давним опытом оседлого, миролюбивого аграрного существования, не способны моментально перенять институты и технологии у более передовых экономик, потому что еще не вполне адаптировались к требованиям капиталистического производства.
Но история также учит нас тому, что даже в рамках обществ с одинаковыми традициями и историей могут существовать регионы и периоды, энергичные в экономическом плане, и регионы и периоды, лишенные такой энергии. После Первой мировой войны юг и север Англии в смысле своего экономического положения поменялись местами; Ирландия, в течение двухсот с лишним лет бывшая значительно беднее Англии, стала такой же богатой; южная Германия обогнала северную Германию.
Эти различия в экономической энергии обществ существовали в мальтузианскую эру и существуют по сей день. Однако в мальтузианскую эру влияние этих различий нивелировалось экономической системой, и те определяли главным образом лишь плотность населения. Например, считается, что польские батраки в начале XIX века были более неряшливы, ленивы и склонны к пьянству, чем британские[9]. Однако уровень жизни в тогдашней Англии был немногим выше, чем в Польше, зато Польша была намного менее густо населена. С момента промышленной революции такие различия в экономическом окружении влекут за собой разницу в уровне дохода.
Изменения в сущности производственных технологий еще больше увеличили общемировой разрыв в доходах. В то время как польские батраки отличались более низкой производительностью труда по сравнению с сельскохозяйственными работниками в доиндустриальной Англии и США, качество их работы было лишь немногим ниже. Польскую пшеницу после просеивания можно было продавать на британском рынке по самой высокой цене. Пока большинство работ в сельском хозяйстве сводилось к выкапыванию дренажных канав, удобрению полей навозом и молотьбе зерна, отношение работников к своему труду не имело большого значения.
С другой стороны, современные технологии производства, разработанные в богатых странах, рассчитаны на дисциплинированную и добросовестную рабочую силу, заинтересованную в результатах своего труда. В производственном процессе участвует множество рабочих рук, и каждая из них способна лишить конечный продукт большей части его ценности. Для того чтобы такой производственный процесс увенчался успехом, необходимо обеспечить низкий уровень ошибок со стороны каждого отдельного рабочего[10]. Внедрение подобных технологий в Англии XIX века сопровождалось повышенным вниманием к трудовой дисциплине. Если же рабочие в бедных странах недисциплинированны и не имеют заинтересованности в результатах своего труда, то современные производственные системы будут работоспособны лишь при невысоком уровне требований, предъявляемых к рабочим с тем, чтобы те совершали как можно меньше ошибок. Эта идея помогает объяснить, почему интенсивность труда рабочих на текстильных фабриках в таких бедных странах, как Индия, намного ниже, чем в богатых странах. Бездельничающие рабочие обходятся там значительно дешевле, чем простаивающее оборудование или бракованная продукция.
РОСТ БОГАТСТВА И УПАДОК ЭКОНОМИЧЕСКОЙ НАУКИ
Экономика как научная дисциплина возникла в последние десятилетия мальтузианской эры. Классическая экономика представляла собой поразительно блестящее описание нашего мира. Однако изобилие материальных благ, порожденных промышленной революцией, не только привело к появлению чрезвычайно богатых и чрезвычайно бедных стран, но и подорвало способность экономической теории к объяснению этих различий.
Монография, посвященная одному из значительных событий освободительного движения в России — Февральской революции 1917 г., представляет собой исследование, которое вводит в научный оборот ранее не известные факты, архивные материалы, содержит ряд новых выводов и обобщений. Книга рассчитана на пропагандистов, научных работников, всех изучающих историю КПСС.
Уважаемый Читатель! В Ваших руках книга, которая вряд ли годится для легкого чтения. Не исключено, что ознакомление с ее печальными страницами потребует мучительной работы души и сердца. Тем, кто не готов к такой работе, кто устал от разоблачений и «белых пятен», советуем отложить книгу в сторону. Мы расскажем о следствии, о допросах и экспертизах, о нелегком поиске ответов на мучительные вопросы: «кого убили?» Вас ждет предельно точный, откровенный рассказ о горьких событиях нашей истории, забыть которые мы не вправе, если только не хотим, чтобы это когда-нибудь повторилось. В книге использованы материалы из уголовного дела по расследованию Прокуратурой БССР массовых расстрелов советских граждан в 30-е годы под Минском.
Крупномасштабное восстание Колесникова, прокатившееся по южным уездам Воронежской губернии в 1920–1921 гг., по количеству участников и охвату территории сопоставимо со всесторонне исследованным восстанием тамбовских крестьян, или «антоновщиной». Тема же «колесниковщины» до сих пор мало изучена. Представляемое исследование является, по сути, первой попыткой комплексно и наиболее полно осветить историю одного из самых масштабных вооружённых выступлений российского крестьянства в Гражданской войне.
Очередной труд известного советского историка содержит цельную картину политической истории Ахеменидской державы, возникшей в VI в. до н. э. и существовавшей более двух столетий. В этой первой в истории мировой державе возникли важные для развития общества социально-экономические и политические институты, культурные традиции.
В монографии рассматривается политическая история Пергамского царства, образовавшегося в Малой Азии после походов Александра Македонского и развивавшегося в III-II вв. до н. э. до завоевания его Римом. Большое внимание уделено исследованию важнейших политических институтов, состояния армии и флота, характеристике налоговой, финансовой, религиозной политики династии Атталидов, их градостроительной деятельности. В монографии полно рассматривается развитие городов Малой Азии, входивших в состав Пергамского царства.
В интересной книге М. Брикнера собраны краткие сведения об умирающем и воскресающем спасителе в восточных религиях (Вавилон, Финикия, М. Азия, Греция, Египет, Персия). Брикнер выясняет отношение восточных религий к христианству, проводит аналогии между древними религиями и христианством. Из данных взятых им из истории религий, Брикнер делает соответствующие выводы, что понятие умирающего и воскресающего мессии существовало в восточных религиях задолго до возникновения христианства.