Прощай, молодость - [14]

Мне казалось, что запах корабля и моря у меня уже в крови, будто я никогда и не знал другой жизни.

Мы вошли в Осло ранним утром, царила тишина. Большое трамповое судно подошло к месту стоянки раньше нас, и дым, вырывавшийся из его трубы, закрыл небо завесой; поэтому все, что я разглядел в Осло при слабом свете, — это множество кораблей, уродливые краны доков и старый город на холме, а слева — здания современной столицы; искрилась синяя вода, и синели горы вдалеке.

В Осло мне и Джейку дали расчет, так же как остальным членам команды; мы с сожалением оглядывались на четкий силуэт барка, который стал нашим домом. Несмотря на все неудобства, которые нам пришлось вынести, мы пережили минуты побед и ликования, и вряд ли что-то могло сравниться с волнениями первого путешествия.

Меня возмущала мысль о том, что «Хедвиг» снова уйдет в плавание, а на моей койке в грязном носовом кубрике будет храпеть какой-то незнакомый норвежец: ведь заветные уголки, где ты жил полной жизнью, становятся частью тебя самого. Во всяком случае, мне так кажется. Но как бы ни были мы с Джейком исполнены решимости вернуться на корабль, как только барк покинет сухой док после ремонта, я чувствовал, что к тому времени нас будет занимать что-то другое, а «Хедвиг» отойдет прошлому, так же как мост над рекой в Лондоне, и матрос перестанет существовать во мне, так же как мальчик, который дрожал некогда, страшась смерти.

И как только высокий кран заслонил мачты барка, я бросил думать о нем и поглядывал в сторону Осло и синих холмов за ним. Мы попрощались с ребятами. Кто-то стремился к далекому дому, один-два человека собирались подыскать новый корабль. Непривычно было расставаться с ними после того, как мы так долго трудились бок о бок, ели и спали рядом с ними. Мой друг, норвежец, шутил и, улыбаясь, махал нам шапкой, а я думал о том, что никогда больше не увижу его.

Мы с Джейком бродили по Осло в поисках магазинов. Аллеи сменялись зданиями, выкрашенными в желтый цвет. Я нашел рабочие брюки из материи «дангери», пару парусиновых туфель и синюю кепку с козырьком, а Джек купил только зубную щетку и карту.

Мы наткнулись на недорогой ресторан, где знали толк в пиве, и расстелили на столе карту. Я ничего не мог на ней разобрать, мне только хотелось податься на север, к синим пятнам, которые, наверное, обозначали воду.

— Это фиорды, — пояснил Джейк, — мы встретим их по пути. Взгляни-ка сюда — это горы, а вот и самое их сердце. Сначала мы доберемся сюда, а потом двинемся к фиордам. Мы будем следовать вот этим маршрутом, — под ногтем его большого пальца оказалось что-то с названием Фагернес, — по диким местам, вдали от Осло.

Он говорил взволнованно, волосы падали на глаза. Сейчас Джейк выглядел моложе, чем когда-либо.

Кто-то за соседним столиком засмеялся, аппетитно пахло хорошо приготовленными блюдами. Скоро наступит вечер, зажгутся огни, соберется много народу; на улице безветрие и белое небо, хотя наступает ночь. «Как это здорово, — подумалось мне, — а ведь я мог уже умереть».

— Я хочу напиться, — сказал я Джейку.

Он беззаботно рассмеялся.

Некоторое время спустя мы вышли и приискали комнату, чтобы переночевать. Вероятно, запросили недорого, но нам эта комната показалась роскошным дворцом после тесного кубрика на барке «Хедвиг».

Я не чувствовал усталости, спать не хотелось.

— Пойдем куда-нибудь, — сказал я Джейку, и мы решили попасть в театр.

Репертуар был довольно однообразен; Джейк предложил пойти в оперу, но там давали «Тоску», и я послал его к черту. В конце концов мы опять оказались в каком-то ресторане и заказали выпивку. Я был не в восторге от ночной жизни Осло. В Тиволи в Копенгагене было куда интереснее.

— Может, прокатиться в Стокгольм? — предложил я Джейку, но он опять развернул свою проклятую карту и совсем не слушал меня; тогда я подозвал официанта и попросил принести еще выпивки. Я решил оглядеться, но не обнаружил ни одной стоящей девушки, в любом случае, девицы тут были не одни.

— Мы можем доехать до Фагернеса на поезде, — продолжал Джейк. — Это примерно в десяти часах езды от Осло. Там попытаемся раздобыть лошадей и отправимся в горы. Дик, ты же умеешь ездить верхом?

— Конечно я умею ездить верхом, — ответил я, но его слова казались мне вздором, было душно, а голос его звучал будто издалека. Я глупо улыбался.

— Так или иначе, нам нужно попасть к ледникам, — продолжал Джейк, — но это на севере, в другом районе фиордов. Смотри, вот Сандене, а это ледник Бриксдоль, который нам нужно посмотреть.

«Лучше бы ты заткнулся! — подумал я. — Кого это интересует?» Я попытался сфокусировать взгляд на нашем столике, но взгляд упорно перемещался в угол зала, где сидели двое мужчин и уродливая девушка, у которой на шляпке было что-то странное — не то чтобы это имело для меня какое-то значение, но оно так блестело на свету, что меня разбирала досада: ну почему я не могу разглядеть, что это такое? Тут еще заиграл чертов оркестр, и эти звуки причудливо смешались с голосом Джейка и движениями проходившего мимо официанта.

Я уже начал жалеть, что так много выпил, но было слишком поздно. Не исключено, что я сплю и все это мне просто снится. Каким облегчением было бы смахнуть все со стола и вытянуть на нем руки, а потом уткнуться в них лицом и забыться! В моем опьянении не было ничего веселого — было бы здорово болтать без умолку, или острить, или просто петь от радости жизни. Я знал, что Джейк мог выпить сколько угодно и все же был бы в полном порядке — смог бы пройти двадцать миль, или забраться на гору, или выйти отсюда смеясь и убить какого-нибудь парня.