Прощай, Калифорния! - [106]

Как обычно, Моро оказался прав. Через несколько секунд комментатор снова вышел в эфир, но он был настолько ошеломлен, что совсем забыл об этом факте.

«Господи! Моя бедная голова! – Затем последовала пауза, то и дело прерываемая вздохами и стонами. – Прошу прощения, уважаемые телезрители. У меня есть смягчающие обстоятельства. Теперь я знаю, на что это похоже, когда тебя сбивает скорый поезд. Если мне позволено слегка пошутить, то я знаю, кем бы мне хотелось работать завтра. Стекольщиком. Эта ударная волна, наверное, выбила стекла во всем городе. Давайте посмотрим, работает ли наша камера».

Она работала. Как только камеру вернули в вертикальное положение, голубизна неба сменилась изображением океана. Оператор, видимо, поработал с объективом, потому что на картинке вновь возник «веер». Он больше не рос и явно начинал распадаться, постепенно теряя форму. Сероватое облако высотой километра в три медленно уплывало вдаль.

«Вероятно, вода падает обратно в океан. Вы видите это облако, движущееся налево, к югу? Это, конечно, не вода. Интересно, облако радиоактивное или нет?»

– Разумеется, радиоактивное, – сказал Моро. – Но вот это серое вещество не радиоактивно, это распыленная вода во взвешенном состоянии.

Барнетт взревел:

– Ах вы, мерзкий ублюдок, разве вы не знаете, что это облако несет смерть?

– Нежелательный побочный продукт, что поделаешь. Оно рассеется. К тому же на его пути нет никакой суши. Вообще-то компетентным органам, если таковые имеются в этой стране, следует временно запретить там судоходство.

Теперь главный интерес сосредоточился на приближающейся приливной волне. Камера была настроена на ее изображение.

«А вот и она. – В голосе комментатора послышалась легкая дрожь. – Она замедлила свое движение, но все равно перемещается быстрее любого скорого поезда и становится все выше. – На несколько секунд он замолчал. – Выразив надежду, что полиция и армия на сто процентов правы, когда утверждают, что все жители низинных районов города эвакуированы, я, пожалуй, немного помолчу. У меня нет для этого слов, да вряд ли они у кого-нибудь найдутся. Пускай говорит камера».

Он замолчал, и нетрудно было предположить, что сотням миллионов людей во всем мире тоже не до разговоров. Слова не могли донести до разума пугающую необъятность надвигающейся водяной стены, но глаза – могли.

Когда волна находилась уже в полутора километрах от берега, она замедлила свое движение до восьмидесяти километров в час, зато в высоту выросла по крайней мере до шести метров. Это, собственно, была уже не волна, а огромный гладкий сплошной вал, приближающийся к берегу в полной тишине, которая только усиливала впечатление, что надвигается чудовищный злобный монстр, готовый к бессмысленному разрушению. За километр до берега чудовище словно бы подняло голову, на ее верху появилось что-то белое, как будто буруны на гигантском прибое, и с этого момента уровень спокойной воды между приливной волной и берегом стал ощутимо снижаться, как будто воду засасывало в алчную пасть монстра.

И наконец все услышали низкий урчащий рев воды, который усиливался с каждым мгновением и достиг такой мощности, что звукооператор был вынужден выключить звук. За пятьдесят метров до берега прибрежную воду полностью всосало в волну, так что обнажилось дно океана. А потом раздался оглушительный треск, как будто прямо над головой разверзлись небеса, – чудовище нанесло удар.

Мгновенно все то, что еще можно было увидеть, исчезло в стене воды, поднявшейся на тридцать метров вверх, и в облаке водяной пыли, взметнувшейся на высоту в пять раз большую. Всей своей неудержимой мощью вода обрушилась на выстроившиеся вдоль побережья здания. Затем стена воды начала падать, хотя облако брызг все еще было достаточно высоким, чтобы скрыть из виду рассасывающийся «веер» водородного взрыва, и наконец приливная волна прорвалась сквозь воображаемую преграду и наложила свои хищные лапы на застывший в ожидании город.

Гигантские потоки воды высотой десять – двенадцать метров, бурля и пузырясь, словно колоссальные водовороты, неся на своих пыточных поверхностях огромное количество неописуемого и неопределимого хлама, ринулись с запада на восток по узким улицам Лос-Анджелеса, сметая на своем пути сотни брошенных машин. Можно было подумать, что город окончательно затоплен и остался лишь в воспоминаниях, но, всем на удивление, оказалось, что это не так, по-видимому, в значительной степени благодаря жесткому контролю за строительством, который был установлен после лонг-бичского землетрясения 1933 года. Все здания вдоль берега оказались разрушены, но город в целом остался невредимым.

Постепенно, по мере повышения уровня суши, потоки воды начали утрачивать свою силу и замедляться, их высота стала снижаться, и наконец, совершенно изнеможенные, они начали с почти непристойным сосущим звуком, напоминающим чавканье, возвращаться в океан, откуда и пришли. Как обычно, за первой приливной волной последовала вторая, но хотя она тоже достигла города, однако была настолько незначительной, что на нее вряд ли стоило обращать внимание.