Прощай, гвардия! - [28]

– Я в вашем распоряжении, маркиз. О чем вы хотите со мной поговорить?

– О вашем будущем, майор. Мне очень хотелось бы видеть его безоблачным.

– А уж мне-то как этого хочется! – заметил я.

– Знаю, что вы обласканы вниманием императрицы. У вас большой чин в гвардии. Довольно неплохо для курляндского дворянина, но Бироны или Левенвольде имеют куда больше. Неужели они вас чем-то лучше?

– Я так полагаю, что это риторический вопрос?

– Безусловно, майор. Мне кажется, вы достойны большего.

– Я привык довольствоваться тем, что заслужил, – отрезал я.

– Браво, браво! – Маркиз тихонько похлопал в ладоши. Ненужная трость упокоилась под мышкой. – Рад, что не ошибся в вас. Скромность украшает добродетель.

– Я русский офицер.

– Но у вас иноземное происхождение.

– Тонко подмечено, – произнес я. – Да, я родом из Курляндии, но, единожды дав присягу на верность России, буду служить ей до конца.

– Похвально. Что бы ни говорили о вас мои подчиненные, вижу, вы человек чести. Впрочем, я не собираюсь требовать от вас изменить новой родине. Служите ей, как служили. Но если во благо России потребуются некоторые решительные действия, призванные поправить вопиющую несправедливость, вы могли бы оказаться тем человеком, на которого фортуна обратит благосклонный взгляд.

– Я готов на все. Но как узнать – во благо России пойдут те или иные действия?

Шетарди чуть скосил взгляд.

– А вы посмотрите на императрицу. Обратите внимание на то, как она сидит, какие гримасы возникают на ее лице, как тяжело она ходит. Ее дыхание прерывисто и неровно. Почти каждый день императрица страдает от болей, несколько раз теряла сознание и пребывала в глубоком обмороке. Не хочу посвящать вас в подробности, почерпнутые из очень надежного источника, но смертный час царицы Анны близок. Что будет тогда? Кто взойдет на российский престол? Не спорю, принцесса, на чьей свадьбе мы имеем честь присутствовать, весьма хороша собой. Но разве потерпит русский народ ту, в которой течет столько иноземной крови? Даже если Анна Леопольдовна родит будущего императора, он будет еще менее русским.

– Кто же, по вашему мнению, должен сидеть на троне? – вежливо поинтересовался я, догадываясь, куда клонит маркиз.

Попытка оказалась удачной. Не опасаясь ушей Тайной канцелярии, маркиз пояснил:

– Есть только один достойный наследник – дочь Великого Петра, Елизавета. Она – настоящая русская и вождь будущей русской партии.

– Да ну? – усмехнулся я. – Вы тут много рассуждали на тему чистоты русской крови. Ответьте тогда на вопрос: неужели в матери Елизаветы ее было больше? Можно ли, исходя из ваших рассуждений, считать дочь Марты Скавронской истинно русской? Сдается мне, что Анна Леопольдовна и Елизавета Петровна в этом отношении абсолютно равноправны.

Щеки маркиза стали пунцовыми, как у девицы на выданье. Похоже, он не ожидал услышать такие аргументы от обычного вояки.

– Вижу, что, приняв российское подданство, вы остались настоящим педантичным немцем. С вами тяжело спорить, – вытерев пот со лба, сообщил посланник.

– Уж какой есть, – легко согласился с этим заявлением я. Не доказывать же обратное.

Шетарди быстро пришел в себя. Умение держать удар присуще всем хорошим дипломатам.

– Исключительно из моего расположения к вам я посоветовал бы сделать правильный выбор в нужную минуту. Иначе вы рискуете потерять даже то немногое, что приобрели, – сказал напоследок маркиз.

– В свою очередь я советую вам меньше распространяться на темы, связанные с российским престолом. Не думаю, что Тайной канцелярии они покажутся занятными.

Мы мило улыбнулись друг другу и расстались врагами.

Свою невесту я все же нашел. Нет, если быть честным, это Настя разыскала меня.

Она неслышно подкралась со спины. Нежные ручки закрыли мои глаза.

– Настя! – отгадал я и получил в награду поцелуй.

А потом она обиженно нахмурила лобик и надула щечки:

– Вы плохой!

– Я плохой?

– Не повторяйте за мной, вы же не попугай. Если дама говорит, что вы плохой, значит, так оно и есть.

– А плохой хотя бы может узнать, почему он плохой?

– Потому что совсем забыл меня.

– Забыл? Что ты говоришь – я тебя почти каждую ночь во сне видел!

Девушка приняла шутливые слова за чистую монету. Она заулыбалась и сменила гнев на милость.

Мне стало стыдно. Я прижал ее к себе и поцеловал. Она с охотой подставила губки, потянулась ко мне всем телом. Чувство любви и нежности затопило меня с головой. Я понял, что ради Насти готов пойти на любую жертву. Хотелось так много сказать ей.

– Прости меня, пожалуйста, – попросил я. – Я обязательно стану хорошим. Ты еще будешь гордиться мной.

– Я и так горжусь тобой, Дитрих. Ты стал героем, о тебе много писали и говорили. Еще я знаю, что ты был ранен, когда спасал принца. Миленький, тебе было больно?

– Самую чуточку. Все прошло, я выздоровел и вернулся в столицу ради тебя. Когда и мы с тобой повенчаемся?

Настя потупилась, склонила прелестную головку:

– Папенька изволили приезжать в Петербург. Были очень недовольны, ругались.

– Не расстраивайся, любимая. Я все улажу. Ты моя суженая. Сама императрица так решила. Твой отец не сможет ничего поделать.

На глазах Насти выступили слезы.