Прощай, гуня-кандальник - [35]

- А кровь? Моя кровь случайно не попала в тебя? - звучало конечно глупо, но в данный момент сформулировать по-другому мучивший её вопрос Люба не смогла.

- К сожалению, нет! - констатировал Ниткин-Зосима. - Ибо никакого дара я в себе не ощутил - все мои возможности, как не прискорбно это звучит, всего лишь результат моего многолетнего труда. Я, Люба, учился и перенимал опыт как оголтелый... Про таких как ты - читал только. Видеть даже не доводилось! Покажешь хоть старому приятелю, как это бывает? - он прищурился и пробуравил Любашу насквозь хитрющим, насмешливым взглядом.

- Покажу, - нехотя согласилась Любка. - Ты мне лучше помоги побыстрее разобраться - кто мою силу присвоил. У меня ведь время ограничено...

- Время, время! Время - деньги! - нараспев произнёс Ниткин. - Помогу! Мы скоро с тобой посотрудничаем! Предчувствие, знаешь ли...

К чему Ниткин произнёс последнюю фразу, Любочка поняла только спустя три дня.

***

Поминки на девять дней Листова организовала у себя в "Радуге".

Народу было не очень много. В течении всей поминальной трапезы Любочка ловила на себе полные отчаяния и безнадёги Ленкины взгляды.

Серафима Андреевна - бледная и слабая после больницы - сидела рядом. Она почти ничего не ела и только тяжело вздыхала. Наконец, словно собравшись с силами, заговорила.

- Любочка, ты бы уж Лене помогла, - начала она странный разговор.

- Конечно, - с готовностью отозвалась Любка. - Чем смогу - помогу. Но она пока ко мне ни с какими просьбами не обращалась.

- Стесняется! Неудобно ей, - горько продолжила Серафима.

- В смысле - неудобно? Серафима Андреевна, говорите яснее, - попросила Люба.

- Тут вот какое дело... После смерти Николая Петровича долги остались. Там что-то около пятисот тысяч долларов... - пожилая учительница замялась. - А в залог под этот заём Любочкино кафе заложено. Переживает она очень. Он ведь и отобрать может...

- Да кто - он?

- Ниткин, Лёня Ниткин. Лена меня просила, чтобы я его уговорила, но по телефону он меня и слушать не стал. Сказал, что из уважения ко мне может тысячу долларов простить... Но это ведь - совсем ничего. Сама понимаешь!

- Понятно! - кивнула Любка. - Если нужно, то я могу ещё тысячу найти. У мужа попрошу...

- Нет, Любочка, это не поможет. Ты лучше поговори с Лёней. Он ведь к тебе хорошо относится.

Любка непроизвольно покраснела.

- Да не тушуйся, деточка, про его безответную любовь к тебе я знаю. Столько записок у него находила... Приходилось даже с родителями его беседовать. Попробуй, Люба, вдруг сможешь помочь?..

* * *

Вечером того дня Любаша впервые намеренно развязала свёрток с ножиком Егория.

- Гуня, ты здесь? - позвала она и тут же увидела знакомую фигуру в старинном наряде.

Егорий потянулся словно спросонья. Затем стал с интересом изучать обстановку квартиры Дортезина.

- Не хоромы помещичьи, но жить можно, - наконец резюмировал он и присел на кухонный стул.

- Как наши дела, Любушка? Узнала чего али без толку время потратила?

- Мне нужна твоя помощь, - обойдясь без лишних объяснений, заявила Люба. - Нужно продемонстрировать одному человеку мои оккультные способности.

- Ты про что? - испугался призрак. - Какие-такие культные? Ты хоть знаешь, что культями называют, дурёха?

- Да никакие не культные... Мои колдовские способности, - исправилась Люба. - То есть у меня их, конечно, нет, но с твоей помощью, я думаю, у нас всё получится.

- На ярмарку поедем? Народ удивлять? - сообразил прапрадед.

- Почти, - подтвердила Люба. - Можно сказать и так, только, думаю, вместо толпы зевак будет нас экзаменовать один-единственный человек. И мне очень важно произвести на него впечатление. Сделаем?

- А то! - хитро прищурился кандальник. - Меня в остроге не только грамоте обучали. Я карточные фокусы показывать могу!

- Это вряд ли понадобится, - остановила его Люба. - А вот шептать мне на ухо то, о чём меня будут спрашивать, придётся. Ты же у нас насквозь видеть умеешь?

- Дык, получается...

- Вот и отлично. Готовься, завтра у нас дебют!

Как и ожидала Кандальникова, после телефонного разговора с Лёнчиком-Зосимой на представление были приглашены почти все работники магического салона.

Люба попросила приглушить освещение и соблюдать тишину. А когда собравшиеся заняли места за столиками в фойе, она уже стола перед ними в ожидании вопросов.

Сообразительный Гуня, не теряя времени даром, незримо прохаживался около любопытной публики и, строя смешные гримасы, разглядывал содержимое их карманов и читал данные паспортов.

Ниткин-Зосима, сжав руки в замок, постучал по столешнице.

Тотчас раздался голос Лизы:

- Что вы можете рассказать обо мне? - с вызовом спросила менеджер.

Гуня мухой метнулся к внучке и горячо зашептал:

- У ей в паспорте другое имя проставлено, Алисия, кажись. На груди бумажка с надписью Елизавета, а по документам - Алисия... Девяносто пятого году рождения. Замужем. Дитёнок у ней. Девочка. В сумке - бумажка... Направление на... На какой-то аборт - не знаю что это такое. Ты-то знаешь? - волновался прапрадед.

Всё это время Люба стояла, прикрыв глаза и раскачиваясь на носках. Она приложила палец к губам - так они с Егорием условились, что это будет знаком о том, что информация принята, и теперь говорить начинает она сама.