Прощай, Берлин - [6]

— Пожалуйста, расскажите мне, как вы очутились в Германии?

Я вызываю у нее любопытство, но смотрит она на меня, как баран на новые ворота. И не так уж жаждет, чтобы эти ворота открылись. Я ответил, что Германия кажется мне очень интересной страной:

— Политическое и экономическое положение в Германии, — уверенно импровизировал я учительским тоном, — интересней, чем в любой другой европейской стране. Не считая России, — добавил я в порядке эксперимента.

Но фрейлейн Хиппи никак не отреагировала. Она только вежливо улыбнулась.

— Мне кажется, вам здесь будет скучно. В Берлине у вас не очень много друзей, так ведь?

Вот это как раз, видимо, и занимало ее.

— А у вас есть знакомые барышни?

Тут раздался звонок домашнего телефона. Лениво улыбаясь, она взяла трубку, но, казалось, и не думала слушать тонкий голос, исходивший из нее. Зато я явственно слышал фрау Бернштейн, звонившую из соседней комнаты.

— Ты забыла здесь свою красную книгу? — повторила фрейлейн Хиппи с усмешкой и улыбнулась мне, словно приглашала принять участие в шутке.

— Нет, я не вижу ее. Должно быть, она в кабинете. Позвони папе. Да, он сейчас работает.

Она без слов предложила мне еще один апельсин. Я вежливо покачал головой. Мы оба улыбнулись.

— Мамочка, а что у нас сегодня на ланч? Да? Правда? Великолепно!

Она повесила трубку и вновь принялась за свой допрос:

— Do you know no nice girls?

— Any nice girls… — поправил я ее уклончиво. Но фрейлейн Хиппи только улыбнулась, дожидаясь ответа на вопрос.

— Да, с одной, — ответил я, вспомнив фрейлейн Кост.

— Только с одной? — Она с комическим удивлением подняла брови. — А скажите мне, пожалуйста, как вы считаете, немецкие девушки отличаются от английских?

Я покраснел.

— Вы считаете, что немецкие девушки… — начал я поправлять ее, мгновенно сообразив, что не знаю, как правильно сказать: отличаются или различаются.

— Как вы считаете, немки отличаются от англичанок? — спросила она, настойчиво улыбаясь.

Я покраснел так, как никогда прежде.

— Да. Сильно отличаются, — ответил я дерзко.

— А чем они отличаются?

К счастью, зазвонил телефон. Звонил кто-то с кухни, чтобы сообщить, что ланч будет на час раньше, чем обычно. Герру Бернштейну необходимо быть в городе.

— Мне так жаль, — сказала фрейлейн Хиппи, встав, но сейчас нам пора закругляться. А вы придете к нам в пятницу? Тогда до свидания, мистер Ишервуд. Я очень вам признательна.

Она порылась в своей сумочке и протянула мне конверт, который я неуклюже сунул в карман и разорвал его, лишь отойдя от дома Бернштейна на приличное расстояние. В нем была монетка в пять марок. Я подкинул ее вверх, уронил, поднял, потом закопал в песок и побежал к остановке, напевая и поддавая ногой камешки. Мне было ужасно неловко, и все же настроение поднялось, словно я успешно осуществил мелкую кражу.

Это пустая трата времени — даже делать вид, что учишь фрейлейн Хиппи. Не зная английского слова, она вставляет немецкое. Я поправляю ее, она снова повторяет свою ошибку. Конечно, я рад, что она такая лентяйка, но только боюсь, как бы фрау Бернштейн не обнаружила, что ее дочь мало продвинулась в учебе. Впрочем, это маловероятно. Большинство богачей, однажды решившихся довериться вам, можно сколько угодно водить за нос. Единственная настоящая трудность для частного преподавателя — попасть в дом.

Что же касается Хиппи, она вроде бы рада, когда я прихожу. Из ее слов, сказанных на днях, я понял, что она хвастает перед школьными подругами тем, что к ней пригласили в учителя настоящего англичанина. Мы прекрасно понимаем друг друга. Мне дают взятки в виде фруктов, чтобы я не слишком докучал ей своим английским, она, со своей стороны, уверяет родителей, что лучшего учителя она в жизни не встречала. Мы сплетничаем по-немецки обо всем, что ее интересует. Каждые три-четыре минуты нас прерывают, и она играет свою роль в семейной игре, обмениваясь по телефону ничего не значащими фразами.

Хиппи ничуть не беспокоится о будущем. Как все берлинцы, в разговоре она то и дело обращается к политической ситуации, но всегда небрежно, со светской меланхоличностью в голосе, как иногда говорят о религии. Она хочет поступить в университет, путешествовать, весело проводить время и, наконец, выйти замуж. У нее уже куча знакомых молодых людей. Целыми часами мы обсуждаем их. У одного чудесная машина. У другого — аэроплан. Третий дрался на семи дуэлях. Четвертый нашел способ одним ударом вырубать уличные фонари. Однажды ночью, возвращаясь домой с танцев, они с Хиппи вырубили все фонари в округе.

Сегодня ланч у Бернштейнов рано. Поэтому меня пригласили на него вместо урока. Вся семья в сборе: фрау Бернштейн — статная и безмятежная, герр Бернштейн — маленький, верткий и лукавый. Есть еще младшая сестра, школьница двенадцати лет, очень толстая. Она все ела и ела, совершенно не обращая внимания на шутки Хиппи, мол, смотри не лопни. Казалось, они все очень любят друг друга. Такая уютная старомодная семья. За столом произошел небольшой семейный спор, так как герр Бернштейн не хотел, чтобы его жена ехала на машине за покупками. Последнее время в городе бесчинствуют нацисты.