Прощание в Дюнкерке - [10]

На Лиханова поднял глаза тот, кто кренил каблучок на туфельке молоденькой паненки:

— Одну минуту, герр, — ответил по-немецки. — Посидите, я займусь вами через минуту. Под стулом вы найдете тапки, чтобы переобуться, пока я буду работать. Не надо сидеть в носках — здесь дует.

Молоденькой женщине сапожник, видно, сказал что-то смешное, когда возвращал туфельку, она звонко рассмеялась. Потом он подошел к Лиханову, поднял с пола его ботинок, покачал головой и тихо сказал:

— Да, потому что их не делают теперь на заводах Круппа. Пройдемте со мной, вы сами выберете набойки на свой вкус.

Лиханов пошел за Яничеком, невольно шаркая войлочными шлепанцами. Зайдя за стойку, Яничек передал ботинки Лиханова своему напарнику, что-то быстро проговорил по-польски, кивком головы пригласил Лиханова дальше, за дверь, скрытую плюшевыми портьерами.

«Конечно, не совать же мне ему сверточек при всех», — рассудил Лиханов, входя в комнатку, где остро пахло гуталином. На полках стояли туфли, видимо, здесь не только чинят, но и шьют обувь.

— Это вам, — тихо сказал Лиханов, выкладывая сверток. — Куда идти дальше? К кому? Что сказать?

— Простите? — Яничек недоуменно поднял брови.

— Курьером я сработал, за это должен получить свое. Меня не обманут, надеюсь? Или я все смогу получить здесь у вас? Вместе с ботинками дадите или еще раз прикажете заглянуть? Не стесняйтесь, я человек тертый, кланяться привыкший.

Яничек молча оценивающе смотрел на Лиханова:

— Вы могли бы поехать в Париж и встретиться с некоторыми старыми друзьями?

— В Париже я получу въездную визу в СССР? — с нажимом выделяя слова, сказал Лиханов. — Прекратите издеваться! Слушайте, вы сами-то порядочный человек? Меня к вам послали люди честные. Но я найду способ сообщить им, что вы меня обманули, хотя вряд ли смогу снова вернуться в Вену.

— Надеетесь на помощь того господина, с которым виделись в магазине? Он не знаком ни с капитаном Редером, ни с Вайзелем, хотя отлично знает Роберта Дорна. Это стараниями Дорна вы хоть сегодня, хоть завтра получите свой долгожданный советский паспорт. Не верите? Или вы не знаете, чем занимаются венские пожарники в свободное от борьбы с огнем время? Или вам не понятно, что только благодаря контактам с людьми, которые поставили перед собой те же цели, что и Вайзель, и Эбхард, и капитан Редер, вы оказались здесь? Или вам не ясно, что их усилиями вы сможете вернуться на родину? Дорн дал вам самую безупречную характеристику. Дорн особенно подчеркнул, что вы выстрадали и глубоко осмыслили свое решение стать гражданином СССР.

— Вы хотите сказать, что Дорн среди таких, как Вайзель и Эбхард?

— Не стоит уточнять. Дорн помог вам, и теперь я очень прошу вас, помогите Дорну. Он попал в настоящую беду. Он исчез, исчез в Дюнкерке, во Франции. Я прошу вас поискать людей, которые могли бы пролить свет на судьбу Дорна. У вас ведь много знакомых в Париже…

— Я вам — информацию, вы мне — паспорт? Иначе не дадите? — презрительно спросил Лиханов. — Торгашей не люблю. Венцы не торговались, когда помогали мне. И я Родиной не торгую. Начинаются номера… Где мои ботинки? Или я уйду в ваших шлепанцах. Нечего мне морочить голову! Да если бы не Вайзель! Видимо, вы и его зацепили и держите тем, что знаете о его борьбе? Да? — Лиханов боялся провокации.

— Боже мой, Лиханов, какую чепуху вы несете! Идите хоть сейчас в советское посольство, вас там ждут ваши документы. Вы уедете в Россию… Но вы не найдете там покоя. Вы человек совестливый, и, мне кажется, вам будет очень неспокойно в Москве, в Туле или в Калуге, там, где вы захотите жить, от сознания, что не помогли, хотя и могли помочь, спасти жизнь человеку, которому обязаны своим возвращением в Москву, Тулу или Калугу.

— Вы отдадите мне ботинки, или я прямо отсюда пойду в полицию и расскажу, что вы тут за комедию ломаете под башмачной вывеской!

— Никогда вы этого не сделаете, Лиханов. Никогда… Вы русский офицер, русский интеллигент, вам претит доносительство. Да и приведет ли оно к хорошим последствиям для вас? А если надумаете ехать в Париж, заходите ко мне, буду рад вас видеть. Ваши ботинки готовы, можете смело идти в консульский отдел, не то в пять часов он закроется.

V

В кабинете генерала Гизевиуса сидел подавленный Фриц Дост и не мог до конца осознать, что Роберта больше нет… Да как же так!

Вполне возможно, что Дорна убили. Ведь Роберт и из преисподней откликнется, если стоит на ногах и способен спустить курок, — такую уж школу прошел. А Гизевиус надеется, что не все потеряно. Искать, конечно, необходимо. Нельзя же Роберта оставлять неотмщенным.

Фрицу не понравилось, что предварительный розыск поручили Лею. Этот давно готов сам закопать Роберта по самую макушку. Дост с неприязнью смотрел на Лея, который рассказывал, что за все это время только и сделал, что допросил Макса Боу да маленького Фреда Гейдена. Он, оказывается, надеялся, что таким близким людям, как Фред и Макс, Роберт мог доверительно сообщить, куда он направляется, даже намекнуть на дурные предчувствия.

А Лей, докладывая, с ужасом сознавал, что поручение отыскать следы гауптштурмфюрера Дорна заставляет его вести уже не двойную, тройную игру.