Прощание с Доном - [2]
Британские офицеры вроде Уильямсона вскоре оказались заняты распределением оружия, упряжи, военной формы и т. п., а также обучением русских добровольцев. Все эти колесики организации были приведены в действие до перемирия, которым завершилась война с Германией, а когда оно наступило, уже было невозможно, да и не благоразумно остановить машину одним махом. И после долгих колебаний и лицемерной болтовни на конференции по перемирию было решено сохранить эти миссии для облегчения страданий русского народа. Конечно, настоящая правда была в том, что все боялись коммунистической угрозы и надеялись свергнуть Советы, и французский государственный деятель Клемансо фактически выразил свое убеждение в идее создания «санитарного кордона», как это видел Уинстон Черчилль, между Россией и остальным миром. Однако поддержка в любых размерах в чисто внутреннем конфликте не подлежала обсуждению, и все, что было сделано, делалось лишь наполовину, и с монотонной регулярностью оказывалась поддержка не тем людям. И в результате осенью 1919 г. белые, или антикоммунистические, армии начали рушиться в этом переплетении разрухи, железные дороги, по которым они отступали, для поредевших полков и тысяч и тысяч беженцев, их сопровождавших, становились via dolorosa (дорогой страданий и скорби. – Примеч. пер.).
Тем не менее весной 1919 г., когда Уильямсон впервые оказался причастен к этой истории, шансы на падение правительства Советов и уничтожение навсегда угрозы коммунизма, который уже начал распространяться на запад в сокрушенную Германию и даже во Францию, государственным деятелям Антанты казались многообещающими, и молодые люди вроде Уильямсона отправлялись в Россию, полагая, что занимаются мудрым и почетным делом. Им было суждено пережить прискорбное заблуждение. Они взялись за почти невозможное предприятие. Царская империя столь долго гнила от коррупции, и слишком много людей, с которыми им пришлось работать, стали продуктом этой системы. В то время как, несомненно, было много храбрых и достойных уважения людей, гораздо больше было ленивых, безразличных, фанатичных, корыстолюбивых и даже трусливых. Дневник Уильямсона описывает, как возвышенные надежды, с которыми он отправился в Россию в 1919 г., закончились в 1920-м разочарованием и катастрофой.
Пролог
Осенью 1915 г., когда я был капитаном и командовал полевой батареей в Круа-Барб во Франции, меня по телефону предупредили о том, что ко мне должны прибыть два высокопоставленных русских артиллерийских офицера, которых вместе с переводчиком скоро доставят на автомашине на мою боевую позицию. Мне надлежало сопровождать их при осмотре моих орудий, ознакомить с моим наблюдательным пунктом и устроить демонстрацию огневой мощи гаубиц калибра 4,5 дюйма, которыми в то время британское правительство в значительных количествах снабжало Российскую армию.
«Постарайтесь, чтобы им понравилось пребывание, – было сказано мне. – Но никоим образом нельзя допустить, чтобы их там убило или ранило!»
У меня было достаточно времени, чтобы предупредить своих младших офицеров и орудийные расчеты, перед тем как подъехала машина и из нее вышли полковники российской императорской артиллерии Виноградов и Геркович вместе с переводчиком Борисом Анрепом – хорошо известным лондонским художником.
После соответствующего количества поклонов, улыбок и рукопожатий я обнаружил, что оба полковника говорят по-французски, так что я смог подключиться к разговору и обмену личными комплиментами и фотографированию.
А тем временем мои артиллеристы уставились на ряды медалей, блистающие стальные ножны для клинков и шпоры – ведь ничто из этого перечня отнюдь не способствовало передвижению ползком по траншеям, – а обладателям этих аксессуаров неизбежно предстояло именно так добираться до моего наблюдательного пункта. Но когда Виноградов попросил баночку с землей с одного из окопов, где располагались орудия, которую он обещал высыпать на русском орудийном окопе как символ доброй воли между союзниками вообще и артиллеристами в частности, энтузиазму не было границ, и специально для него была устроена демонстрация артиллерийской выучки и артиллерийской наводки.
Посещение НП началось не без серьезных опасений с моей стороны, поскольку полковники в своих зеленых шинелях до пят и в полных воинских доспехах не очень-то были настроены на то, чтобы перемещаться по деревянному тротуару, настланному вдоль залитого водой хода сообщения, который был для нас естественным путем для подхода к НП. Начав путешествие, в котором я имел честь сопровождать их, по верху траншеи, мы вскоре были вынуждены спрыгнуть в полузатопленные снарядные воронки, поскольку начался неизбежный прицельный огонь германской полевой пушки.
После визита вежливости к командиру батальона на оборонительном рубеже мы в конце концов достигли своей цели несколькими выстрелами для уточнения места германского опорного пункта, а за этим сделали еще один-два выстрела по заранее зарегистрированным целям. Конечно, это действие вызвало ответный огонь немцев по траншеям нашего прикрытия – для которого мы ни в коей мере не испытывали избытка своей пехоты, – а потом опять по моей орудийной позиции. Опять поклоны, салюты и рукопожатия – и полковники Виноградов и Геркович навсегда исчезли из моей жизни.
В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.
Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.